— Здесь никого нет, кроме вас, мадемуазель, — ответил весьма озадаченный мужчина. — Все дамы собрались в гостиной и, насколько я знаю, не собирались проводить сегодня тайных встреч.
— Как бы не так! Как вы смеете говорить мне это, если я… А! Я поняла, вы тоже на их стороне, возможно, даже вы один из тех негодяев, что только что здесь были, нанятые этими женщинами, чтобы меня оскорбить.
— Я пришлю вашу служанку, мадемуазель, — сказал лакей, поднимаясь.
После чего он отправился в гостиную, чтобы сообщить графу, что мадемуазель Люп сошла с ума в курительной комнате.
— Граф, что за секрет? — спросила княгиня, которая уже оделась и грациозно прохаживалась по комнате в бледно-желтом платье. — Ваше лицо кажется очень озадаченным.
— Неужели? Что ж, Андре принес мне странную весть: он говорит, что мадемуазель Люп сходит с ума в тайной комнате. Вы не знаете, отчего бы с ней могло приключиться столь внезапное помутнение рассудка?
— Могу только сказать, что я не сделала ничего, что могло бы привести к такой катастрофе.
— Я сильно подозреваю, что ваше сообщество, которое устраивает там тайные встречи, примерило свои методы к этой дружелюбной особе. Дамы, пойдемте посмотрим, насколько верны ужасные подозрения Андре.
Все дамы во главе с графом спустились вниз и окружили мадемуазель Люп, с необычайной искренностью ее расспрашивая и выражая ей свои соболезнования. Она прямо сказала, что была постыдно оскорблена, выпорота и унижена в присутствии слуг графа на тайном собрании обитательниц замка.
— Но, моя дорогая, здесь сегодня не было собраний. Дамы почтили нас своим присутствием в гостиной, где, уверяю, не хватало вас.
— Вас обманули, как и меня! — в ярости прокричала она. — Говорю вам, меня высекли двое дворецких в ливреях, а рядом стоял паж и смотрел, и я слышала хохот большого числа женщин, которые потешались над моими страданиями. Граф де Флорис, если на земле есть правосудие, я его добьюсь.
— Конечно, конечно, моя дорогая! Если вы сможете указать на обидчиков, я помогу вам отдать их в руки правосудия.
— Показать их?! Да это же ваши гостьи, эти женщины, которые ничего не стыдятся на своих мерзких встречах.
— Граф, думаю, нам лучше уйти, — с деланным негодованием произнесла миссис Д. — А вам, мадемуазель, хорошо бы поспать. Это лучшее лекарство от нервных расстройств.
— О, как печально! — лукаво произнесла княгиня. — Я никогда и не думала, что такое бывает. Бедняжка! Лучше всего позвать ее горничную и отвести мадемуазель в ее комнаты.
Столь живое участие женщин запутало графа, и он подумал, что, должно быть, его гостья за обедом выпила слишком много шампанского.
— Скорее всего, моя дорогая, вы заблуждаетесь, — мягко сказал он. — Если вы позволите мне проводить вас в ваши покои, это дело будет тщательно расследовано.
Ей ничего не оставалось, кроме как подчиниться, а на следующий день все слуги в замке были основательно допрошены. Естественно, никто об этом ничего не знал, в тот вечер никто из мужчин-слуг даже близко не подходил к тайной комнате, а горничные сказали, что они одевали дам к вечеру, и им ни слова не было сказано о предстоящей встрече.
Я думаю, граф догадался, какую шутку провернули его гостьи и сам втайне радовался смущению мадемуазель Люп. Ее расстройство объяснили тем, что в тот день она перебрала с вином, и она больше никогда не осмеливалась враждовать с дамами и вмешиваться в дела мадемуазель Сент-Киттс. Этот случай стал для нее хорошим уроком, которого она не забыла и который ей пришлось принять без всяких возражений. У нее не было никаких доказательств или не могла их предъявить, и тому, что ее подвергли порке, можно было поверить только с ее слов. А поскольку она не сумела очевидным образом доказать свои обвинения, ее претензии особого успеха не имели.
После этой небольшой церемонии мадемуазель Люп стала намного более милой женщиной, чем была прежде, и прошло много времени, прежде чем она снова осмелилась сунуться в дела Ордена Святой Бригитты. Когда же она это сделала… Впрочем, это отдельная история, и я расскажу ее в свое время. А сейчас меня зовет госпожа, и мне нужно спешить к ней.
Остаюсь твоей любящей подругой
М. Энсон
P.S. Я написала уже довольно много, но боюсь, что некоторое время не смогу тебе писать. К тому же я заметила, что не ответила на твои вопросы о Гюставе.