Оказывается, моя госпожа хотела лишь распорядиться насчет своего наряда к охотничьей вечеринке, которая должна состояться на следующей неделе. Все собираются одеться в средневековые костюмы и веселиться, изображая охоту на несчастного ручного медведя, которого содержали в загоне со дня нашего приезда сюда.
Моя госпожа наденет ярко-красное платье с золотой тесьмой, мадам Отвиль будет в голубом с серебряной отделкой, а маленькая княгиня в изумрудном наряде. Пожилая леди С. составила костюм из двух черных платьев, бархатного и атласного, и украсила их белой и серебряной тесьмой. Очень похоже на гроб, представляю, как она будет смотреться верхом на лошади! Она будет живой рекламой похоронного бюро.
Однако все это не имеет отношения к нашему негоднику-пажу. Ты спросила, как он относился ко всем нашим наказаниям и не пытался ли отомстить нам за порку? Конечно, пытался, причем успешно! Мы не ожидали от него такой прыти, и потому не могли оказать ему сопротивления.
В Туре был бал для очень избранной публики, и большинство леди и джентльменов из замка были на него приглашены. Всем горничным жуть как хотелось туда поехать, но нам пришлось долго упрашивать наших хозяек, поскольку на этом вечере от нас не требовалось много работы. И все же мы своего добились, хотя ты не представляешь, как мы волновались до самой последней минуты, и нам едва хватило времени, чтобы собраться и успеть за дамами.
Мой наряд был полностью готов еще за два или три дня до бала. Как я уже тебе говорила, у нас с госпожой один размер ноги, и хотя она немного выше и полнее меня, достаточно небольших изменений, чтобы ее платье село на меня как влитое. Я решила всех превзойти своим нарядом и выбрала шелковый наряд голубого цвета с белой отделкой, который госпожа надевала только два раза, и ленты «онитон» к нему. К этому платью прилагались туфельки, которые не очень нравились моей госпоже, потому что, по ее мнению, не подходили к цвету ее лица. Зато мне они подошли замечательно, и могу тебя уверить, что, когда я вошла в зал с господином Пьером, лакеем мсье Отвиля, по залу пробежал восхищенный шепоток. Из украшений я выбрала гарнитур моей госпожи из агата и жемчуга, а в руках у меня был надушенный веер, который буквально на днях прибыл из Парижа среди множества других вещей.
Фифине подобрать наряд было сложнее. Она была выше и крупнее миниатюрной княгини, и ей пришлось удовольствоваться кружевным платьем, единственным, которое она сумела удачно переделать. Я помогла ей подобрать перчатки и туфли. И в результате с несколькими парижскими бриллиантами и темно-красными цветами она выглядела очень мило. Гюстав помогал нам при наших туалетах и был так неестественно скромен и тих, что у нас сразу закралась мысль, что он задумал какую-то пакость.
— Уверена, он что-то затевает, — сказала Фифина, когда мы выехали из замка. — О Маргарет, вдруг он собирается пойти к княгине и рассказать ей об этом. — Она коснулась ожерелья ее госпожи, сверкающего у нее на шее. Тут было чего испугаться, у княгини был строгий нрав и она очень легко обижалась.
— О, не бойся, — ответила я. — Гюстав вовсе не злой, он может сыграть с нами какую-нибудь дерзкую штуку, но всерьез вредить нам он не станет.
Бал оказался просто великолепным. Нас единогласно признали королевами бала и уделяли нам внимания больше, чем всем остальным гостям. Домой мы вернулись очень поздно и обнаружили, что Стивенс, на которую иногда находят приступы доброты, сделала за нас всю работу, так что мы могли сразу лечь спать.
Гюстава нигде не было, и один из слуг сказал, что он уже давно ушел спать, и мы, порядком уставшие, отправились в наши комнаты, довольные тем, что ошиблись в своих опасениях насчет мальчишки. Мы разделись, сложили наши платья, сейчас казавшиеся еще лучше, и стали готовиться ко сну, спокойно болтая о прошедшем бале и о том, что мы там делали и видели. Один раз мне показалось, что я слышу приглушенный смех, и я была уверена, что в комнате кто-то есть. Но мы с Фифиной все осмотрели и никого не нашли. Вскоре мы потушили свет, и приготовились засыпать. Фифина тоже легла.
И вдруг с диким визгом она выпрыгнула из кровати.
— Что случилось? — спросила я, и вдруг раздался озорной смех: Гюстав стремительно бросился к двери, ведущей в коридор, запер ее и вынул ключ.
— Маленький негодник! — воскликнула я. — Что тебе надо? Где ты был?
— В моей постели, — задыхаясь, произнесла Фифина. — Я… Я…
От страха и ярости она только открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. А полуодетый парень хохотал все громче и громче.