— Нет! Остановитесь! — умолял он. — Я больше не могу!
Но все его мольбы были напрасны. И он внезапно кончил прямо на сапог мадам Бек.
— Не смей отводить взгляд! — прикрикнула она. — А то я заставлю тебя вылизать мои сапоги.
Но ее слова лишь взволновали юношу еще больше. Она же тем временем стерла носовым платком капли его спермы со своих сапог. Когда дело было сделано, она наконец отпустила Жерара. И тот, опьяненный этим слишком сильным наслаждением, снова опустился на колени, не в силах удержаться на ногах.
— Это еще что такое? — вскричала домоправительница. — Никто не позволял вам отдыхать! Ну-ка идите сюда.
Юноша робко приблизился к скамейке. Мадам Бек дернула за цепочку его наручников и он был вынужден наклониться.
— Ляг! Да нет же, на живот, ягодицами вверх, под крапиву.
И чтобы он не вертелся, она уселась ему на плечи. Подошла горничная, вооруженная ужасным букетом, и начала легонько стегать им Жерара по спине и заднице. Мадам Бек наклонилась и немного развела ему ягодицы, чтобы жгучие листья ошпарили щель. Это было нестерпимое жжение, и юноша мучительно застонал. И хотя женщины прекрасно слышали его стоны, они оставили их без внимания и довели порку до конца.
— Ох… как жжется! — стонал Жерар.
Его всхлипывания показались женщинам забавными, и они рассмеялись.
— Это еще ничего, — заметила домоправительница. — Посмотрим, как ты запоешь после следующей процедуры, мой птенчик. Повернись-ка на спину и подтяни колени к груди. Поставим тебе в попку маленькую свечку.
— Нет! Нет! Это еще зачем?
— Как зачем? Она поможет тебе снова возбудиться. Вот посмотришь, не пройдет и часа, а твоя палка снова станет твердой. Давай-ка, подставляй свое жерло!
Несмотря на то, что его руки были скованы наручниками, юноша попытался прикрыться. Тогда его мучительницы приложили усилие, и заставили Жерара принять требуемую позу. Затем мадам Бек вставила ему в анус пинцет и развела его концы, чтобы растянуть дырку, и когда отверстие достаточно раскрылось, она ввела в него возбуждающую свечку.
— Ох! Ох! Она такая большая! Мне больно!
— Э, нет! — рассмеялась полька. — Твоя попка замечательно приняла ее. Уверена, там и еще одна поместилась бы.
Она протолкнула свечку поглубже и стала вытаскивать пинцет. В тот момент, когда его кончики выскользнули из сопротивлявшегося ануса, Жерар вскрикнул. Но на этом основная часть экзекуции закончилась. Женщины заставили юношу встать, надели на него кожаные трусы, крепко зашнурованные поверх горящего зада. Юноша более и не помышлял о сопротивлении. Его обмякший член сам скользнул в открытый футлярчик. Очаровательная горничная вытащила наружу головку члена, затем заперла замок. Наконец, мадам Бек взяла пропитанный спермой платок, скомкала его и засунула юноше в рот.
— Не вздумай выплюнуть это! В течение двух часов он должен быть там, куда я его засунула.
И, завершив таким образом приготовления, женщины ушли, заперев дверь на ключ.
Связанный, в тугих трусах, с обожженной крапивой коже, а самое главное, с огромной штуковиной, засунутой в самое постыдное место, наказуемый в ужасе ожидал, какую еще кару приготовят ему его мучительницы».
— Ну что ж, пока хватит — сказал Мастер, — Жерару не избежать сурового наказания, а пока он мучается от неизвестности и жжения в ягодицах, я собираюсь как следует заняться тобой. Вижу, ты все еще сильно возбужден. Признайся, тебя так взволновала эта история? Неужели тебе ни капли не жаль этого бедного юношу? Между прочим, ты такой же ученик, как и он, и с тобой может произойти все то же самое…
— О, мой господин! — откликнулся ученик. — Когда я представляю все это… Именно из-за этого я так возбужден… — Он смутился. — Как это ужасно!
— Когда ты представляешь что?
— Я… мне стыдно признаться.
— Не стоит стыдиться, малыш. Я догадываюсь, что ты хочешь сказать, но, по правилам урока, ты должен объяснить мне все сам. Итак, говори же! Тебя возбудила сцена перед зеркалом?
— Ох, господин, да! Мне сразу вспомнился тот раз, когда вы тоже заковали мне руки и подвесили меня на крюк так, что я едва мог касаться носками пола. Я тогда был в корсете и чулках… а вы…
— В красных сапогах, — закончил за него Мастер. — Тебе они нравятся?
— О да, господин!
— А помнишь, как был взволнован, когда я в первый раз позволил тебе ласкать мне ноги через кожу сапог? Это было так интимно!
— О, господин, как бы я смог забыть такое!
— И я более чем уверен, что в тот момент, когда прекрасная полячка запретила юноше смотреть на ее сапоги… Ну же, говори!