В какой части здания? Думает ли она обо мне или о моих братьях? Тот, другой раб, безжалостно долбит ее, погружая член по самые яйца в ее текущую киску, а она в ответ молит, встречая каждый его толчок?
Я раздраженно выдыхаю, член снова твердеет – а я всего лишь двадцать минут назад пытался унять свое хозяйство. Думал, что сойду с ума, сидя за этим столом с членом, твердым как камень, и чувствуя на себе ее взгляд. Это все, что я мог предпринять, – лишь бы не прижать ее к стене и не начать трахать так, что она кричала бы мое имя.
Не будет ни тихих вздохов, ни приглушенных стонов, когда я буду внутри нее. Я покажу ей, на что способно ее тело – я впивался бы зубами в каждый сантиметр ее тела, помечая и упиваясь силой, которая, как я знаю, течет в ее венах.
Я был почти благодарен Тиллео, когда он отпустил рабов клинка отдохнуть, чтобы они подготовились к завтрашним испытаниям. Гартокс, грубиян из Ордена Медведей, был в бешенстве. Он пялился на рабыню клинка с алыми волосами на протяжении всего ужина. Ей повезло, что она не успела узнать, что за гнусные идеи блуждали в его проклятой голове. Сначала он пялился на мою Рабу, но одного моего взгляда хватило, чтобы он о ней забыл.
Ненавижу этого «медведя» – все, что делает его Орден, идет в разрез с принципами Ордена Скорпионов, и меня бесит, что мы не можем просто взять и уничтожить их.
Я вновь резко, яростно выдыхаю. Отныне никому из других Орденов лучше даже не смотреть на Рабу. И плевать на все соглашения – я нарушу все, стоит кому-то лишь подумать о ней.
Тарек – Скорпиус, тут же поправляю я себя – слышит мое раздраженное пыхтение и смотрит на меня. Но он ничего не говорит – ждет, пока мы не окажемся в шатре, но в его глазах я вижу немой вопрос.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь взять себя в руки. Эта рабыня и так уже достаточно меня отвлекла – я называю братьев настоящими именами вместо тех, что мы придумали, чтобы обезопасить себя во время охоты. Здесь нет магии достаточно сильной, чтобы пробить стены шатра и наш разум. Ну, или такая магия очень редко встречается. Однако, после того, как я увидел, как этот милый Лунный Лучик ходит по тени в подвале, я не могу исключать и такого варианта. Тиллео что-то скрывает, и нам нужно немедленно разобраться с его секретами.
Череп отбрасывает занавес у входа в шатер, и мы располагаемся на привычных за столько Торгов местах. Череп идет прямиком к сундуку в изножье его кровати и достает стеклянную сферу с плотным серым туманом, плавающим внутри. Затем, выйдя на середину шатра, он бросает шарик на землю – стекло разлетается вдребезги, немедленно выпуская серое облако. Оно поднимается по стенам шатра, а затем вверх и сходится над нашими головами.
– Этого нам хватит на ночь, – объявляет он, и они со Скорпиусом одновременно смотрят на меня. – Что тебя так взволновало? Что ты узнал?
– Лисицы не смогли поведать мне ничего интересного. – Я решаю начать с самой скучной части. – Они в состоянии повышенной готовности – другой, неизвестный Орден украл их печати и подставил их.
– Рассветный Двор? – спрашивает Череп, его взгляд мечется между мной и Скорпиусом.
– Я так это понял. Кто-то хочет, чтобы мы думали, что они ответственны за бойню в Рассветном Дворе. Может, они пытаются сбить нас со следа, но никто из них не захотел со мной уединиться – даже Киффин, как ты знаешь, что она охоча до ласк. Я никогда не слышал, чтобы эта сучка кому-то говорила «нет». Но сегодня ей явно было не до того. Они очень злы и пытаются на Торгах выследить тех, кто их подставил.
Скорпиус и Череп задумчиво кивают, пытаясь переварить неожиданные вести. Мы думали, что это они устроили ту охоту, но если их печать подделали, то все еще хреновее, чем кажется.
– Что еще? – спрашивает Скорпиус, принимаясь расстегивать пуговицы жилета.
Я делаю глубокий вдох и говорю:
– Она умеет ходить по теням.
Стоит мне произнести это, как оба брата застывают на месте.
– Кто? – спрашивает Скорпиус, но я вижу, что он догадывается, о ком я говорю.
– Наша маленькая Раба, вот кто. – Я вижу изумление на их лицах – точно такое же, какое испытал сам, впервые увидев, как она проделывает этот трюк. – О, а еще я видел, как она пробила череп охраннику вот этим, как будто у того вместо головы была яичная скорлупа, – добавляю я, доставая из внутреннего кармана жилета кинжал Скорпиуса.
Я бросаю нож ему, и он смотрит на лезвие так, будто оно сейчас споет ему о своем последнем кровавом приключении.
– Значит, она тоже сильная. – Взгляд Скорпиуса становится отстраненным – как и всегда, когда тот пытается решить какую-то головоломку.