Путь оказался короче, чем я думала, – вскоре мы оказались у пары простых двустворчатых дверей из белого дуба. Гат громко и размеренно постучал три раза, сделал паузу и стукнул еще один раз. Это был код.
Я огляделась: стены вокруг меня были выложены крупными кирпичами из коричневого песчаника, а пол – из какого-то другого камня такого же цвета. Окон не было, но из фонарей на стенах лился такой яркий, потусторонний свет, что казалось, будто сейчас полдень.
Ожоги на моей спине пульсируют, а синяки, наливающиеся на шее и туловище, отвечают им ноющей болью. Я абсолютно вымотана и напугана. Моя память больше похожа на пустошь, и в ней нет ни единой догадки о том, что меня ждет по ту сторону этих дверей – и я даже не могу решить, хорошо это или плохо. К сожалению, я догадываюсь, что такие мерзавцы, как эти орки, преклоняются только перед более сильными и страшными существами, чем они сами. И от этого осознания мое избитое тело дрожит от леденящего ужаса, а пустой желудок скручивает от едкого страха.
Гат издает негромкий, жалобный вой, и его желтые глаза вновь вперяются в меня. Он глубоко, медленно дышит, его темно-серая кожа почти мерцает в удивительном свете фонарей. Под ней перекатываются мышцы, он выглядит еще более грозным и огромным, чем раньше. Ноги его напоминают стволы дубов, обтянутые кожей, еще я вижу, что его мерзкий член упирается в его левое бедро. Ремней для клинков на штанах больше, чем я могу сосчитать. Он бос, а когти у него на ногах черные и длинные.
В моем разуме проносится мысль: «На орках нет брони и даже верхней одежды». Очевидно, им и так хорошо, будто везде и всюду они чувствовали себя дома.
Из-за закрытых дверей доносится ответный стук, очевидно, означающий «входите», и я делаю глубокий вдох. Я не чувствую запаха серы или пепла – эти два аромата, несомненно, портили бы воздух, если бы мы были в лавовых шахтах. Атмосфера сухая и теплая, или, может быть, это тепло исходило от Эорна: орк все еще угрожающе скалится на меня. Его брат открывает дверь, и я тут же влетаю в проем вслед за ним. Высокие двери захлопываются за нашими спинами, звук почти оглушительный в тишине огромного помещения, в котором мы оказались.
Кровь застывает в моих жилах при виде большой кровати, заваленной пышными одеялами и подушками из дорогих тканей. На стенах висят огромные гобелены ручной выделки, на них изображены густые деревья и чудесные цветы.
Рассветный Двор, подсказывает мой разум.
Почему я знаю это, но не могу вспомнить свое имя? Это меня раздражает даже больше, чем член орка, упирающийся в мою спину.
Мой испуганный взгляд останавливается на светловолосом фейри, сидящем за широким, искусно вырезанным столом. Он сложил руки перед собой, его яркие голубые глаза ловят каждое мое движение. Его взгляд падает на руку орка, обвитую вокруг моей талии, и желтые влажные пятна на моей смятой ночнушке. Когда он останавливает свой изучающий взгляд на моей шее, его темная бровь почти незаметно подергивается. Очень медленно его глаза поднимаются к моим губам, замирают на кратчайший миг, а затем его взгляд, наконец, встречается с моим.
– Ты так же прекрасна, как она утверждала, Осет. Я так рад наконец-то встретиться с тобой.
2
Мои уши улавливают имя, что назвал фейри, но оно не вызывает во мне никакого отклика, никаких воспоминаний.
Это я… Осет?
Он выжидательно смотрит на меня, но я держу рот на замке, и мой голос тоскливо молчит.
Фейри откидывается на высокую спинку стула, столь же богато украшенного и изящного, как и стол, за которым он сидит. Под его гладкой бронзовой кожей перекатываются мышцы. Он не выглядит таким же грозным, как орки, но сила и власть исходят от него волнами, пока он огибает стол и подходит ближе. У меня нет никаких сомнений, что я всего лишь добыча в комнате, полной хищников. И стоит фейри приблизиться, как рука Эорна, обхватывающая меня, слегка напрягается. Твердый член, утыкающийся в мою спину, опадает, но облегчения я не испытываю – по моей коже, словно стрекот взбешенных муравьев, прокатывается волна тревоги.
Фейри поднимает руку, намереваясь погладить мою залитую слезами щеку, но я отшатываюсь от непрошеного прикосновения. Внутри меня борются гнев и страх.
Затаив дыхание, я жду, как он отреагирует на мой выпад, накажет меня. И он медленно опускает руку и берет локон моих длинных волос. Он ласкает светлые пряди, нежно потягивая, и наконец длинные, спутанные локоны утекают сквозь пальцы. Здесь не так темно, как в помещении с клетками, и я вижу, что мои волосы не просто светло-серебристые. Я даже не знаю, подходят ли слова «серебристый» или «блонд», чтобы описать эти лунные пряди, не совсем белые, не совсем светло-серые, со слабым оттенком светло-голубого – все эти цвета играли в моих волосах, стоило лишь взглянуть под другим углом. Цвет, для которого у меня не находилось слов… хотя с моими проблемами с памятью это не так уж и удивительно.