Таур пытается зацепить меня, спотыкается и открывается, и я этим пользуюсь: бью по руке, держащей меч. Я не ожидаю многого от своей атаки, поэтому, когда меч внезапно вылетает из его ладони, я потрясена. Мне требуется время, чтобы осознать, что только что произошло, но я скольжу по песку и хватаю оружие еще до того, как оно успевает упасть на землю.
Я обхватываю ладонью рукоятку длинного клинка, и меня охватывает восторг. Он тяжелый, но мое тело точно знает, что делать. Мышечная память срабатывает и помогает мне перенаправить клинок. Я делаю плавный замах и устремляюсь к Тауру. Я двигаюсь быстро – гораздо быстрее с этим тяжелым мечом, чем думал Таур. В его глазах шок и страх, лезвие клинка скользит, желая вонзиться в его руку.
Я знаю, что если я убью его, учителя не дадут мне уйти – и плевать, что мою смерть они бы приветствовали, будь клинок в руках Таура, так что мне все равно. Я просто собираюсь причинить этому уроду боль за то, что он пытался выслужиться перед учителями и убить меня. Посмотрим, как ему понравится переживать исцеление почти отрубленной конечности.
Из ниоткуда возникает кнут и бьет меня по руке. Его плетеный кончик с такой силой впивается в мое запястье, что пальцы тут же немеют, а меч вылетает из ладони. Лезвие, вращаясь, пролетает мимо Таура, с громким лязгом бьется о стену и падает на землю.
Мы с Тауром оба вскидываем головы и смотрим на ухмыляющихся учителей. Мастер Вильде крутит кнут в руках и презрительно смотрит на меня.
– Прикасаться к оружию, которое не было вам назначено, запрещено, – усмехается он, и как бы мне ни хотелось зарычать от досады, я знаю, что это ничего не даст. Я должна победить этих ублюдков в их же игре.
Я игнорирую насмешки учителей и вместо этого бросаюсь на Таура – он все еще глядит на них так, будто они подскажут ему, что делать дальше. От удара кнута мой лук ломается пополам, но меня это не останавливает: я сжимаю оставшийся у меня кусок и бью Таура в висок изо всех сил.
Удар был такой сильный, что кожа Таура треснула, из раны брызнула кровь. Он вскрикивает и поднимает руки, чтобы защитить лицо, а я бросаю теперь уже бесполезный кусок дерева и начинаю молотить его кулаками. Учителя выкрикивают команды, чтобы помочь огромному, окровавленному рабу клинка отразить мою атаку, и во мне закипает ярость.
Гребаные трусы.
Глаза застилает красным, я наношу удар за ударом по ребрам Таура. Шум вокруг меня стихает, и я отчетливо слышу восхитительный треск костей, за которым следует скулеж боли моего противника. Это подстегивает меня, и я тянусь к руке, которой Таур пытается защититься, прокручиваю ее так, чтобы сломать или вообще выдернуть сустав из гнезда.
Таур вопит, а я краем глаза вижу, как мастер Лайра протягивает мастеру Вильде свернутую веревку. И я сразу понимаю, что они попытаются сделать – так что я быстро ищу на огромном теле Таура еще что-то, что успею сломать прежде, чем они обвяжут меня веревкой, чтобы мне было еще труднее победить в этом поединке.
Это все, что я могу сделать. Я хочу развернуться и броситься на подлых учителей за то, что они пытаются сделать, но я заглушаю это жгучее желание. Скоро они за все заплатят – в этом я уверена.
13
Лишь одним бесполезным луком, что ей дали для самозащиты, она умудрилась выбить меч из рук здоровяка. Рабыне даже стрел не дали – только лук, чтобы она использовала его в рукопашном бою в яме. И все это лишь потому, что Таос вскользь заметил, что хотел бы посмотреть, на что она способна, будучи безоружной. За это мне хочется снять с «волка» шкуру и бросить эту зачарованную тряпку на пороге нашего дома, чтобы мы каждый день могли вытирать ноги о его задницу.
В самом большом круге перед нашими зрительскими местами творится настоящий хаос. Идет уже третий день испытаний – два с половиной из них я мучаюсь от их бессмысленности. Подобные мероприятия мне никогда не нравились: если их устроить правильно, то они могут быть довольно полезны, но эти Торги другие.
Я начинаю терять терпение и постепенно зверею от происходящего. Первое испытание, где я и мои братья наконец-то узнали настоящее имя Рабы и услышали об издевательствах со стороны учителей, дни бесполезных соревнований и ночи, где членам Орденов приходится притворяться, будто они не хотят переубивать друг друга – все это меня раздражает.