И вот теперь, глядя на Семенова и Благина, она знала наперед, что сейчас сотрудник НКВД достанет из своего портфеля какой-то маленький предмет и передаст его летчику. Знала она и то, что разглядеть этот предмет ей не удастся, поскольку Благин быстро уберет его в нагрудный карман.
Однако предвидение будущего – даже краткосрочное – всё же дало красавице некоторое преимущество. Еще до того, как наркомвнуделец полез в портфель, Анна навела камеру на него и на пилота и стала снимать.
Скрябин, пожалуй, сумел бы разглядеть в бинокль, что получил летчик от комиссара госбезопасности. Однако момент передачи этой вещи (весьма обыденной) Коля пропустил, потому что Миша Кедров вдруг дернул его за рукав, воскликнув:
– Смотри, смотри! Кто-то все-таки собирается лететь!
И принц Калаф поддался любопытству: перевел бинокль в сторону «Горького». Рядом с монопланом и впрямь обнаружилась целая толпа – с полсотни нарядных людей, первые из которых уже поднимались по трапу самолета.
– А, ну да, – произнес Коля, глядя, как гигант проглатывает друг за дружкой парадно одетых мужчин, женщин и даже нескольких детей. – С самого начала было оговорено: сегодня на «Горьком» полетят сотрудники ЦАГИ – Центрального аэрогидродинамического института. Им разрешили прокатиться – пролететься – вместе с женами, детьми и товарищем Сталиным.
– Как видно, всё-таки без товарища Сталина, – заметил Михаил, и он был прав: ни Хозяин, ни его соратники на Центральный аэродром так и не прибыли.
Последней по трапу поднималась девочка лет пяти: в белой панамке, со светло-коричневым плюшевым медведем в руках. Коля заметил, что медведь уже изрядно потрепан, и одно его ухо заметно меньше – короче – другого; как видно, не один раз оно было оторвано, а затем пришито на место. Шла обладательница медведя медленно, чуть ли не волоча ноги, так что мать за руку тянула ее за собой.
«Она же не хочет лететь, – подумал Николай. – Зачем ее тащат туда?..»
Но долго об этом размышлять не стал и снова навел бинокль на группу кинодокументалистов, возле которой стоял теперь Григорий Ильич Семенов.
– Их сегодня не будет, – сказал комиссар госбезопасности 3-го ранга.
Анна изобразила на лице огорчение и удивление. Между тем эта фраза – относившаяся, конечно же, к товарищу Сталину и его спутникам, – прозвучала в ее голове, когда Семенов еще только шел к операторской группе через летное поле.
– Так что, – продолжал чекист, – сейчас «Горький» примет тех, других пассажиров, а дальше всё пойдет по плану. Раз уж товарищ Сталин не сможет лично присутствовать на празднике, надо всё запечатлеть для него на пленку и запечатлеть в самом лучшем виде.
– Да, понятно, – кивнула Анна, – у нас уже всё готово. И мы…
Она осеклась на полуслове, потому как вдруг поняла: ее дежа вю перестало действовать; она не знала, что случится дальше. А случилось вот ЧТО.
– Надеюсь, что это так, – изрек комиссар госбезопасности. – Вот Николай Павлович, – он имел в виду Благина, – тоже сказал, что готов, а поглядите, как нервничает – курит одну папиросу за другой.
Обернувшись, Анна поглядела на пилота истребителя. Григорий Ильич только этого и ждал. Действуя молниеносно, как трамвайный воришка, он выхватил из кармана форменных бриджей листок бумаги, сложенный в несколько раз, и запихнул его в Аннину сумку, лежавшую на земле. Когда красавица-кинооператор вновь поглядела на сотрудника НКВД, тот стоял в прежней, излюбленной своей позе: уперев одну руку в бок и слегка помахивая портфелем.
На сей раз Николаю Скрябину удалось увидеть всё, и он не замедлил дать увиденному свою трактовку. «Передал ей, мерзавец, записку, – подумал юноша. – Должно быть, свидание назначает…»
Между тем комиссар госбезопасности поднял и подал Анне ее сумочку, а затем, поддерживая красавицу под локоток, повел ее к самолету «П-5», из открытой кабины которого и должна была вестись историческая съемка. Остальные кинодокументалисты двинулись следом.
Скрябину показалось, что по пути между Семеновым и рыжеволосой незнакомкой шла оживленная беседа и что молодая женщина как будто даже прижималась к Григорию Ильичу – который под конец весьма бесцеремонно подсадил ее, помогая забраться в самолет. Прочие хроникеры за дамой не последовали – видимо, собирались снимать с земли; да в маленькой кабине все и не разместились бы. Так что, едва красавица заняла свое место и надела на голову летный шлем, винт самолета был запущен. «П-5» вырулил на взлетно-посадочную полосу, с видимой легкостью разогнался и первым поднялся в воздух.