Как же так, Алые? Как же так?
Вот поэтому я и не люблю гильдийский квартал…
Дым проник в мои легкие. Всплеск боли – я потеряла сознание.
6
Сделка
Cui bono? Cui prodest?
«Кому это выгодно? Кто от этого выигрывает?»
Я очнулась в сыром и сумрачном месте, на влажных теплых камнях. Шея болела. Голова раскалывалась, в легкие будто кошки нагадили.
Я села и осторожно огляделась: почти ничего не было видно, но я точно находилась в некоем подземном тоннеле. Кое-как сфокусировав взгляд, далеко впереди я рассмотрела дрожащий огонек свечи и за ним – еще какое-то неоформленное свечение.
С трудом поднявшись, я пошла туда. По мере приближения к огоньку стал слышен негромкий разговор, доносящийся с той стороны. Слова отражались от стен тоннеля, расплескивались, множились, спотыкаясь о собственное эхо, и поэтому разобрать их было не так-то просто. К ним добавилось журчание воды.
Разговаривавшие находились за поворотом тоннеля, а свеча, привлекшая мое внимание, стояла как раз на углу. Подойдя почти вплотную, я наконец узнала голоса Мокки Бакоа и Тилваса Талвани. Третий принадлежал женщине.
– Нет, я не смогу дать вам эту информацию, – говорила женщина. – У меня ее нет.
– Так своруй. Точнее, пусти меня, я сворую, – с нажимом предлагал Мокки.
– Я и так пошла против своих, не хочу нарываться и дальше… Но есть другой вариант.
– Какой? – заинтересовался Тилвас.
Я молча вывернула из-за угла, и трое собеседников одновременно, как совы, перевели на меня блестящие глаза. Они сидели вокруг костра, разведенного у подземной реки.
Отблески пламени танцевали на стенах тоннеля, высвечивая руны, обозначавшие «кровь» и «месть». Вдоль потолка была выбита надпись:
Бледная смерть с одинаковой улыбкой стучит в лачуги бедняков и дворцы царей
Нарушая клятвы свои, знай, что тихая госпожа все видит
Увидев ее, я поняла, где мы: в почти пересохшем русле реки под названием Кровь Сенаторов, некогда в полную силу текшей под городом. Говорят, именно в нее около тысячи лет назад сбросили десять убитых сенаторов Шэрхенмисты, не оправдавших ожидания своего народа. Сейчас река почти пересохла, и оставшиеся тоннели использовали как тайные ходы, соединяющие здания разных гильдий и кое-какие места столицы.
Трое у костра поздравили меня с пробуждением после яда.
Тилвас, несмотря на случившееся, выглядел достаточно бодро. А вот Мокки досталось: правая рука вора была перевязана и подвешена на бинте у груди, под глазом расплылся впечатляющий синяк. Майка порвана, лоби пропал, шаровары запачканы кровью. Судя по всему, чужой.
Сидевшая рядом с ними женщина с короткой стрижкой была одета в темно-синий костюм ассасина. Это ее карие глаза я видела перед тем, как потерять сознание. Ее звали Раэль, и мы знали друг друга.
– Какого гурха? – сипло спросила я ее.
Раэль пожала плечами:
– Я вас спасла, между прочим. Никто из ассасинов не любит убивать тех, с кем делил еду. Но наша гильдия не могла отказаться от заказа, пришлось действовать хитро. Прямо сейчас кое-кто изучает всех захваченных нами воров, надеясь увидеть среди них ваши с ним, – кивок на Тилваса, – мордашки. И найдись они, вас бы уже придушили. А так вы все еще на свободе. И, конечно, мы не стали бы убивать Бакоа.
Она повернулась к вору и уважительно коснулась ладонями груди. Мокки ощерился.
– А без яда нельзя было как-нибудь обойтись? – сказала я, потирая саднящее горло.
– Конечно нет. Спрятать и переместить три бессознательных тела уже после бойни гораздо проще, чем пытаться договориться с вами в процессе. Так что лучше благодарно улыбнись мне, воровка, и присоединяйся к обсуждению дальнейших планов.
В ответ я изобразила скорее оскал, нежели улыбку, и тоже села у костра. Раэль фыркнула и обвела нас троих взглядом.
– Как я понимаю, вы хотите узнать имя заказчика. У меня его нет. Но его знает архимастер нашей гильдии. Если вы добудете ему кое-что, что он ищет, то он поделится информацией – и тогда вы поймете, кто открыл охоту на вас и заплатил нам достаточно для того, чтобы мы напали на Полуночное братство.
Не успела ассасинка договорить, как Мокки Бакоа рассвирепел.
– Ах ты гадина! – зарычал он, вскакивая, хватая Раэль за грудки и приподнимая ее над полом одной здоровой рукой.