— Ну… еще как боялся. Маша — она такая, с ней шуточки лучше не шутить. Вот когда барышню Лан из Ся домой привел — так думал не выживу.
— Изволите напраслину на себя возводить, мой драгоценный супруг. — потупив глазки рядом встает Лан из рода Цин: — дома и в семье Владимир Григорьевич истинный хозяин и все слушаются слова его. Даже Тигрица из Империи. И вам бы я тоже рекомендовала его слушаться, а не крутить хвостом вокруг да около.
— Какие у тебя жены замечательные, — вздыхает Ай Гуль и наконец отклеивается от моей руки: — аж тошно. Вот стоило тебя из виду упустить на пару лет, а ты уже женат. И сколько раз!
Женщина на столе вдруг выгибается дугой и закашивается, мы с Ай Гуль торопливо подхватываем ее, чтобы не упала, валькирия утирает лоб и чуть кривит рот, улыбаясь.
— Ах…ахаа, аа… — выдавливает из себя воздух женщина и хватается за наши руки, хватается так, словно в пропасть падает и это ее единственная надежда.
— Тетя Паша! Прасковья Петровна! Это я, Гуля Зубова! — говорит ей Ай Гуль: — все в порядке! Вы живы, слава богу!
— Гуля! — женщина отпускает меня и хватает мою кузину обеими руками: — Гулечка! Никанора надо остановить! Срочно! Он решил совершить ужасное!
— Успокойтесь, тетя Паша! — выговаривает Ай Гуль, обнимая ее и поглаживая по голове: — мы все знаем. И про черных валькирий и что он войско решил себе сделать. Ничего страшного тут нет, никто войско к столице не подпустит, пусть их хоть десять тысяч будет, но маги высшей категории разметают их в считанные минуты. Тот же Казимир Голицын сейчас в столице находится. Главное, что вы живы.
— Ты не понимаешь. — женщина отстраняется от Ай Гуль: — он не пойдет на столицу. Ему войско нужно не для того, чтобы в город идти или на площади стоять. Черные валькирии должны помочь ему преодолеть нашу защиту. Он хочет пробудить Евдокию-заступницу! Праматерь!
— Так это же легенда. Выдумки. — хлопает глазами Ай Гуль и пожилая женщина, хрупкая на вид, эдакий божий одуванчик — тут же хватает ее за ухо!
— Ой! Тетя Паша, вы чего⁈ — хватается за ее руку Ай Гуль: — отпустите!
— Какая к черту легенда⁈ — рычит старушка и в голосе ее слышится сталь: — никакой легенды! Это вы, молодежь ни черта не знаете! Здесь он своей цели добился! Полил кровью Лопухиных лоб пресвятой Заступницы и Праматери! Ему нужно еще в два место — к ее сердцу и к ее правой руке. Монастыри Ордена в Сневеже и Ломово.
— Она в виде мощей хранится? По частям? — задаю я вопрос и чувствую себя немного неловко, когда старушка — оборачивается ко мне. Она отпускает ухо Ай Гуль (та шипит что-то нелицеприятное и потирает ставшую красным ушную раковину) и качает головой.
— Что за молодежь пошла, — ворчит она: — ни черта не понимают. Пресвятая Заступница, Праматерь — это квинтэссенция всего Рода. Все это время, все эти тысячелетия, однажды захороненная — она лежит у нас под ногами. Такова была ее воля, таков был ее путь смирения. Чтобы и в смертном сне ее ногами попирали. Однако же есть способ разбудить ее, позвать на помощь. — старушка спрыгивает со стола и потирает свою руку с разрезанным рукавом.
— Вот же… никогда бы не подумала на него. — говорит она и качает головой: — Никанор, Никанорушка, полно в сердце твоем злобы и темноты. Как же тяжко тебе по земле ходить.
— Тетя Паша! —
— Помолчи, Гуля. Все за мной. — старушка направляется к выходу. Мы идем за ней. Снова коридоры, оранжерея, она некоторое время стоит над увядающими растениями (стекло разбито и зимний холод уже убивает теплолюбивые цветы), стоит, наклонив голову и кажется, что разговаривает с ними. Потом мы идем дальше. Наконец снова возвращаемся в тот самый зал, где мы сражались с Никанором и его подружками. Все тот же мраморный пол, посередине — небольшое пятно коричневого цвета. Странно, я помню, что этот Никанор сюда кувшин крови вылил, неужели уже вытер кто-то? Куда она подевалась? Кровь такая штука, не могла она испариться. Вот свернуться и лежать неаппетитной черной лужей-лепешкой — вполне могла.