— Сердце. В Сневеже — правая рука. — кивает Никанор.
— Так вот, режем тебя, пользуясь твоей благородной кровью рода Лопухиных, славные предки которых…
— Прекрати ему на больную мозоль давить, — снова вступается Настя: — заладила тут.
— Сама Праматерь Евдокия встает на помощь своим потомкам. — не обращая внимания на Настю, заканчивает Вероника: — и разносит к чертям половину Империи. Так же? Крики, вопли, хаос, революция. Из руин Империи возрождается республика, общество справедливости и добра. Где нет места предрассудкам и у одного мужчины или женщины — могут быть много жен или мужей.
— Кто о чем, а вшивый о бане. — фыркает Настя: — до чего же тебя этот брак волнует. Само по себе супружество или институт брака — это буржуазные предрассудки. Люди, которые любят друг друга — могут быть вместе невзирая на такие устаревшие моральные парадигмы. Мы революцию делаем не для того, чтобы Вероника Ломова могла замуж выйти, а для того, чтобы угнетаемые народные массы могли наконец зажить нормальной жизнью. Чтобы искоренить несправедливость и привести всех к равенству. Мир, где все равны перед законом, где нет разделения на бедных и богатых, где нет угнетения и эксплуатации, где люди любят друг друга, а голод, войны и болезни останутся в прошлом!
— Нет, ну ладно голод. Если не продавать зерно за границу, то всем хватить должно. Ладно войны, если нет неравенства, то и воевать люди не станут. Но болезни? — говорит Вероника и чешет затылок: — с болезнями ничего не поделаешь. Ты, Насть, Томазо Кампанеллу перечитала. Весь этот «животный магнетизм» и естественная энергия. Ты вообще в курсе что Кампанелла тоже менталист был? У вас у всех крыша едет потихоньку.
— Знаешь, что, товарищ Ломова? — перебивает ее Настя: — я вот не забыла, что ты к нам из СИБ попала. Замашки у тебя прежние, разделяй и властвуй. Ты в своей непотребности и желанию вина попить да на бок завалиться — сомневаться можешь. А в революции и светлом мире будущего — не моги! Миру будущего — быть! Иначе зачем мы сейчас в холодной машине трясемся? Зачем столько боли и страданий? Думаешь мне приятно глазки у валек выковыривать? Они же живые, тоже боль чувствуют. Это ты, бывшая следачка из СИБ, тебе пытки в радость, а я и Никанор — мы люди.
— Неправда, мне пытки не в радость. Кроме того, мы же не пытали их. Это им нужно было. Какой от них толк, если они человека атаковать не могут? — пожимает плечами Вероника: — это нужно было сделать, а революции в белых перчатках не делаются. Вот ты сама за светлый мир справедливости тут топишь, а ручки свои в грязи вымарать боишься. Почему-то твой светлый мир должны делать люди с грязными руками. Ну нет, так не выйдет. Лес рубят — щепки летят. Чтобы новый мир восторжествовал — сперва старый нужно уничтожить. И всех, кто с ним связан. Иначе смысла нет, иначе все вернется. Ты этих своих бедняков видела? Да они не хотят свободы, они хотят сами рабов завести. Их нужно как Моисей — по пустыне сорок лет водить, чтобы старое поколение рабов умерло. Свободное общество могут построить только свободные люди. Вот как я.
— Пока все, от чего ты свободна — так это от морали и пристойности. — фыркает Настя: — а вот мещанская твоя натура из всех щелей так и лезет. Не будет в будущем никакой собственности, понимаешь? Ни денег не будет, ни особняков, ни бриллиантов, все будет общее. И мужья тоже, с женами. Вообще само понятие брака исчезнет, если возжелает свободный мужчина со свободной женщиной возлечь — так и возляжет, но по согласию и для продолжения рода, а не как ты.
— Если все мужья будут общие, значит будут ничьи. — делает вывод Вероника: — а когда ничьи, то никто за ними не смотрит. Уведут. Али сами от тоски загнутся.
— Девочки, не ссорьтесь. Совсем немного осталось. — говорит Никанор: — за поворотом уже вид на монастырь откроется. Настя, отстань ты от Вероники, камрад Ломова наших взглядов может и не разделяет, но она надежный союзник, пусть и мыслит по-мещански. Готовимся к штурму.
— Могли бы просто взять валькирий и банк ограбить. Большой. — вздыхает Вероника: — им бы силы хватило все золото и ассигнации унести. Бац и мы уже в Европе, жизнью наслаждаемся. А я бы замуж вышла, за испанца богатого и красивого, который на гитаре играет и веселый такой.
— И вы бы с ним на пару бедных испанских крестьян эксплуатировали. — неодобрительно качает головой Настя: — как есть ты мещанка, товарищ Ломова, только о себе и думаешь. Лучше готовься заклинание принять. Будет больно.
— Терпеть не могу твои благословения. — ворчит Вероника и расстегивает пуговицы на шинели: — кстати, а вы заметили, что шинели эти у валькирий — ни черта не греют? И как бедняжки в них всю зиму…