Я встаю на ноги. Уже не отряхиваюсь. Толку отряхиваться, сейчас снова по земле валяться буду. Короткий анализ подтверждает ранее сделанные выводы — я ей не ровня. Чтобы так сделать, играть с балансом противника, это надо на головы выше быть. С равным тебе по силе и технике этот номер не пройдет.
— Твоя проблема не в том, что ты не умеешь драться. — говорит кицунэ и ее лицо опять освещает улыбка: — ты весьма умел. Я чувствую, что ты опытен и силен. Обычно ты всегда побеждаешь, просто потому что у тебя за спиной немало сражений и еще больше тренировок. Однако твоя сила это и есть твоя слабость, понимаешь?
— Мне… сложно это понять, — отвечаю я, поднимая руки и становясь в стойку. В самом деле неужели нельзя говорить прямо? К чему все эти «тигр Востока чешет задницу лежа на Фениксе Запада, а жемчужина Мудрости доступна только по ссылке в описании»? Можно же просто сказать, «держи плечо ниже, вкладывай все тело в удар и прекрати ногами перебирать», определенно западный подход ко обучению мне нравится больше, чем вся эта мистика.
— Это потому что ты кинестетик, — кивает лисица: — тебе надо телом прочувствовать. Но я была бы плохим шифу, если бы оставила тебя таким же невеждой, какой ты есть. Потому теоретическая часть урока закончена, начинается практическая. — и ее ладони вспыхивают уже знакомым иссиня-черным пламенем.
— Так это была теория⁈
— Обожаю эту часть… — белоснежная улыбка кицунэ оказывается совсем рядом, а ее зубы кажутся такими острыми! Я вижу, как ее узенькая ладошка движется по прямой, но я не успеваю, не успеваю, не успеваю… Удар! Земля и небо меняются местами, я пролетаю сквозь вспыхнувший и тут же погасший мыльный пузырь щита Алферова, врезаюсь в деревянные скамейки на трибуне, ломая их! Грохот, щепки во все стороны, испуганный вскрик Александры.
Я поднимаю руку, вставая из месива деревянных обломков на трибуне. Все равно ничего мне не понять, кроме того, что кицунэ меня на голову выше и может делать со мной что хочет. Плетью обуха не перешибить. А еще — грудь болит в том месте, где она меня ударила. Болит чертовски сильно.
— Все, я понял, — говорю я вслух: — сдаюсь. Пошли уже чай пить.
— Ничего ты не понял, Володенька. — говорит лисица, которая сидит на уцелевшей лавочке рядом и ее лицо растягивает в стороны хищная улыбка: — ничего ты не понял! — в ее руках вдруг появляются два коротких клинка, в Ханьской традиции такие называют бабочками за то, что в руках мастера эти клинки порхают как крылышки махаона, ослепляя и ошеломляя противника. Клинки эти горят иссиня-черным пламенем, она легко меняет хват с прямого на обратный и назад, клинки вспыхивают на солнце.
— Умри! — и она бросается на меня, ее клинки повсюду и нигде. Я отпрыгиваю назад, закрываю руками голову, боль пронзает предплечья, как⁈ Кровь. Брызги. Назад. Удар. Нельзя позволить атаковать. Нельзя все время отступать. Нельзя дать ей возможность выбирать время и место атаки. Нельзя сдаваться. Боль.
Отпрыгиваю еще назад, хватаю и выдираю из трибуны лавочку и бросаю ее в Акай, та отбивает ее в сторону движением руки. Между нами вспыхивает пленка силового щита, что-то кричит Николай Алферов, разводя руками. Ах, да, никакой магии выше четвертого ранга, а мы щит уже сломали. Кицунэ взмахивает клинком и иссиня-черное пламя разрезает и уничтожает пленку щита между нами. Она снова атакует! Отбиваю ее атаку ударом по плоскости клинка «Бабочки» сбоку, но атаки клинками продолжаются! Сверху, снизу, сбоку, прямым и обратным хватом, она скользит, она танцует, она прямо передо мной, она сбоку, она сверху, она сзади! Снова качусь по земле, на этот раз щедро украшая снег красным. Встаю на ноги. Короткий взгляд вниз. Многочисленные порезы на руках и груди, казнь через тысячу порезов? Чего она добивается⁈