— Один — один, — он вскидывает руки в знак поражения, а затем уходит. Тихо. Так тихо, что Элисия, научившаяся различать беззвучный эльфийский шаг, скорее чувствует, чем слышит его отдаление.
Вскоре она остаётся наедине с невысказанным. Перо будто двигаясь само по себе начинает выводить на бумаге: «Мистланд — это…»
***
Воздух был холодным и противно-влажным, словно вдыхаешь жидкий лёд. Снег, возможно, последний этой зимой, падал с неба мелкой крупой. Куруми стояла и смотрела, как снежинки опускаются ей на руку. Зима таяла на кончиках её пальцев.
Куруми ждала то пристально и напряжённо вглядываясь в расплывающуюся вдали дорогу, то опуская взгляд.
— Ненавижу зиму, — раздался недовольный голос рядом с ней. — Раннюю весну, кстати, тоже.
Она не знала, когда Элрион вернулся и каким путём, равно как не знала и где он пропадал. В последние время он явно изнывал от безделья, поэтому частенько шатался по Небесной гавани без особой цели.
— А что ты не ненавидишь? — спросила Куруми, продолжая вглядываться вдаль.
— Тебя и осень.
Куруми посмотрела на Элриона удивлённо. Его лицо оставалось невозмутимым, почти безразличным, а взгляд был отведён в сторону. Он бы мог выглядеть загадочно-отстранённым, если бы не снежинки, изредка приземлявшиеся ему на нос и заставлявшие его забавно морщиться.
Куруми усмехнулась. Элрион фыркнул.
— Вот поэтому я и ненавижу зиму.
Ещё какое-то время они стояли молча, а потом вдали появились два расплывчатых силуэта. Они приближались так медленно, что у Куруми почти кончилось терпение, но буквально за пару мгновений до того, как оно кончилось совсем, Акира и Фукуда вошли во двор штаба Фрихет.
— Выглядишь чуть живее, чем Лайт, когда его только выпустили, но всё равно больше похож на удачный эксперимент некроманта, чем на человека, — заметил Элрион, критично оглядев Фукуду.
— Спасибо, что хоть на «удачный», — неловко улыбнулся Фукуда, поправляя перевязь на которой держалась рука.
— Куруми, научи уже своего пса нормально здороваться, а не лаять на всех прямо с порога, — голос Акиры был в сотню раз холоднее погоды на улице.
— Я встану в очередь на обучение, сразу после тебя, — Элрион наградил Акиру таким взглядом, что всем стало не по себе. Кроме самой колдуньи. Она явно собралась ещё что-то сказать, возможно, сразу перейти к произнесению заклятия. Да и Элриону, судя по его виду, ещё было, чего добавить.
— Может, вы хоть раз не будете ссориться? — в тоне Фукуды не было угрозы или раздражения, он даже не повысил голос, но и эльф и колдунья мгновенно замолчали и даже попытались сделать вид, что не хотят убить друг друга на месте.
Куруми удивилась, но ничего не сказала. Как не сказала ничего и о внешнем виде Фукуды, потому что, хоть Элрион был груб, но она была с ним согласна. Побледневший, похудевший, с рукой, крепко перемотанной бинтами, Фукуда выглядел скорее как больной, чем как тот, кто идёт на поправку.
— С рукой всё совсем плохо? — спросил Элрион, пока они шли по дорожке к дому.
Акира тут же метнула в него подозрительный взгляд, словно проверяя не издевается ли он. Но слова Элриона не содержали ни капли иронии. К своему удивлению, Куруми даже уловила в них что-то похожее на сочувствие.
— Я её не чувствую, — ответил Фукуда, и в голосе его слышалась не боль, но холодная обречённость.
Элрион тоже уловил это и нахмурился. Какое-то время он молчал, словно о чём-то напряжённо размышляя, и, когда они зашли в гильдийский дом, наконец сказал:
— Я один раз очень неудачно упал и что-то себе повредил. Не знаю что конкретно, я в этом не разбираюсь, но, в общем, у меня отнялась нога. В смысле совсем. Я думал, что мне конец, но Лайт взял и это «что-то» починил.
— Подожди. То есть Лайт умеет лечить подобные травмы, а ты знаешь об этом и молчишь?! — перебила его Акира, при этом окинув таким взглядом, что удивительно, как Элрион не сгорел на месте.
— Во-первых, я уже, как видишь, не молчу. Во-вторых, Лайту себя подлечить сначала не мешало бы. В-третьих, не перебивай меня. Никогда, — Куруми показалось, что Элрион и Акира вот-вот снова сцепятся, но обошлось. Акира умерила уровень ненависти во взгляде, и Элрион спокойно продолжил: — Если коротко изложить всю суть его метода лечения — то он ударил меня током…
— Просто ударил током? — переспросила Акира.
— Сложно ударил! — почти прорычал Элрион. — Я же говорил не перебивай меня. Или ты не в силах запомнить то, что тебе говорили секунду назад?
Акира замолчала, обиженно прикусив нижнюю губу. Судя по виду Элриона, он был этим очень доволен.
— В общем, есть такой экспериментальный метод лечения с помощью того электричества, которым могут управлять клирики. Правда, этим почти никто не занимается. Лайт вычитал про это в какой-то книге, которую нашёл в архиве, ну и решил опробовать, — на этих словах Элрион болезненно поморщился. — Кажется, там говорится о том, чтобы пропускать через тело небольшие разряды. Но Лайт псих. И он просто шарахнул меня молнией вперемешку с целительным заклятьем. Я тогда чуть не умер, даже шрам остался, но нога работает.
В комнате повисло задумчивое молчание.
— Как думаете, реально ли раскопать в архиве ту книгу, в которой Лайт это вычитал? — задумчиво спросил Фукуда.
— Думаю, реальнее раскопать её у него дома, — фыркнул Элрион, — обычно особо понравившиеся книги он не возвращает.
***
«Отчёт №1
Мистланд — это туман и кривые зеркала.
Когда-то давно богиня Вестинель из завести создала этот мир по образу и подобию Альтеры. Потому здесь мы можем узнать места, где бывали когда-то, или тех, с кем когда встречались. Они будут такими же, но другими, хранящими на себе отпечаток этого мира и тёмной души Вестинель.
Этот мир холодный и жестокий. Вестинель отвернулась от него, как от нелюбимого ребёнка, оставив его на растерзания Чайлдс, так зовут здесь её потомков. Никто не знает, откуда они взялись, зато все знают, насколько они безжалостны и, что единственная их цель — стать сильнее, убивая себе подобных.
Мирные жители боятся вступать на территории занятые Чайлдс, ведь это означает неминуемую смерть. Сами же Чайлдс постоянно атакуют мирные территории. Выступить против них отваживается только Антибожественная фракция, с которой мы сейчас сотрудничаем.
Также мы сотрудничаем с торговым городом Меркой, при посредничестве которого, хотим заключить договор о перемирии между Чайлдс и Антибожественной фракцией.
Пока я пишу этот отчёт, переговоры ещё ведутся.»
— Начало неплохое, поэтичное даже, — полулёжа на софе около камина он вертит в руках исписанный Элисией листок.
Ей так странно от того, что всё произошедшее в сухой выжимке, без лишних фактов и подробностей, уместилось всего на один лист. Наверно, таким же образом, всю её жизнь можно было бы уместить на такой вот лист, а может, даже на половину.
— Никогда не думала стать писателем? — его усмешка кажется почти доброй. Элисия буквально кожей ощущает подвох.
— Нет, — отрезает она.
— Тогда подумай. Как раз пока будешь переписывать концовку, — улыбка становится ещё шире и невиннее. А потом он берёт лист, разрывая его почти точно посередине и, скомкав нижнюю часть, кидает её в огонь. — Вышло слишком коротко. Разве твоему королю этого хватит? Ты же выпустила всё интересное. Например, ты ни слова не сказала про меня. А это ужасно важно.
— Верника… — почти рычит Элисия, одним движением вырывая из его рук остаток листа.
— Да-да, именно, это имя обязательно должно быть вписано в твой отчёт, чтобы даже в другом мире знали о таком великом дипломате, как я, — он самодовольно усмехается, а Элисия кое-как сдерживается, чтобы его не придушить. — Но начать нужно не с меня, а с той девушки, Хейвер, да?
У Элисии на пару секунд перехватывает дыхание, но она прячет это за раздражением и злостью. Она вздёргивает подбородок, точно так же, как это делает Акира, и, круто развернувшись, возвращается к письменному столу. Он находится в глубине комнаты, около окна, из которого тянет сухим холодом Мистландсой ночи, но даже так Элисии будет теплее здесь, чем около камина под взглядом холодных, как у змеи, глаз Верники.