========== Квест восьмой «Взаимовыгодное сотрудничество» ==========
Ну разве это не прекрасно? Мы эгоистично используем друг друга.
Двести двадцать восемь дней в году в Ведьминой топи идёт дождь. Из этих двухсот двадцати восьми дней в сто тридцать два дождь идёт с утра, в семьдесят пять с ночи и до утра, и в двадцать один день дождь льёт почти целые сутки. Восемьдесят пять дней небо плотно покрыто тучами, либо над Топью повисает плотный туман, либо идёт снег. И только в оставшиеся пятьдесят два дня выглядывает солнце. И, кажется, сегодня был как раз один из этих пятидесяти двух благословлённых солнцем дней. Хотя, судя по вчерашнему вечеру и ночи, надеяться на это не стоило. С вечера разразился сильный ливень, который не унимался всю ночь, но солнце всё же выглянуло, и теперь безжалостно жгло, изголодавшуюся по теплу, землю, испаряя выпавшую за ночь влагу.
Она только недавно заснула, всю ночь её большие аметистовые глаза не смыкались, безотрывно смотря на разбушевавшуюся стихию через окно. В голове девушки роилось слишком много мыслей, словно растревоженные пчёлы, обезумев от беспокойства, терзаний и усталости, они носились в голове и беспрестанно гудели, гудели и снова гудели, и этот гул не давал уснуть. Только под утро мысли наконец-то успокоились, а саму волшебницу сморило сном, подтянув колени к груди и прислонив голову к стеклу, она, стараясь сохранить свой драгоценный и долгожданный сон, морщилась и вертелась, пытаясь отвернуться от назойливых солнечных лучей.
Причина, по которой Элис не смыкала глаз всю ночь была вполне очевидной. Перед ней стоял не лёгкий выбор между желанием узнать тайну, которую от неё скрывали и безопасностью гильдии, и этот выбор она никак не могла сделать.
Лидер должен быть ответственным, решительным, мудрым и уверенным в себе, он должен уметь отделять личные эмоции и чувства от обязанностей и долга, отставляя личное на второй план, так она всегда твердила себе, но она явно неидеальный лидер, слишком чувствительна, слишком эмоциональна, слишком привязчива. Иметь эти качества непростительно для настоящего лидера, но Элис не могла от них избавиться. Зачем же она создала гильдию, если знала, что не сможет стать идеальным лидером? Она думала, что справиться, она справлялась, но, как оказалось, не совсем. Слова Лайта посеяли в сердце волшебницы зерно сомнения, и теперь осталось понять, это её личные цели мешают гильдии или гильдия мешает её личным целям.
В дверь тихо постучали, не получив ответа, постучали снова, но уже настойчивее, на этот раз ответ всё же был получен, но лишь в виде нечленораздельного полусонного мычания, по которому сложно было понять, даёт ли хозяйка комнаты разрешение войти. За дверью послышался обречённый вздох.
— Элис, я вхожу, — информировал волшебницу клирик, открывая дверь, в ответ получив лишь новое мычание, но уже более похожее на человеческую речь.
Огами подошёл к окну и снисходительно посмотрел на Элисию, которая отчаянно тёрла глаза, пытаясь проснуться, что у неё выходило явно плохо. Несфокусированный взгляд слипающихся аметистовых глаз смотрел на клирика, ожидая объяснения причины, по которой он решил помешать её вполне законному утреннему — как она думала - сну.
— Прости, что разбудил, но уже даже Лени проснулся, — как бы оправдываясь, сказал Огами. Дольше Лени у них не спал никто в гильдии, даже Ноэ, так же предпочитавший аристократически спать до полудня, но тот хоть ложился поздно, а вот Лени, ложась сравнительно рано, всё равно просыпал ещё часа два-три после полудня, — но это, конечно, не основная причина, там Лайт пришёл, принёс какую-то «грандиозную» новость, и ни в какую не хочет объяснять в чём дело без тебя. Я пытался ему объяснить, что ты не спала всю ночь, но ты же знаешь Лайта…
— Ничего страшного, — заверила Огами Элисия, — а откуда ты знаешь, что я не спала? — непонимающе спросила волшебница, но подумав немного догадалась сама. — Ой, прости, я тебе спать мешала, да? Прости, пожалуйста, я старалась не шуметь, но ты же так чутко спишь…
— Нет, ты мне не мешала, — улыбнулся Огами, хотя улыбка вышла немного натянутой, — я бы всё равно вряд ли смог сегодня нормально выспаться, — он как-то грустно усмехнулся и направился к выходу из комнаты, — спускайся, как будешь готова, и не вздумай снова заснуть, — строго добавил клирик, увидев, что Элис снова прислоняется к стеклу.
Бросив на выходящего клирика сонно-недовольный взгляд, Элис сползла с подоконника и беспрестанно зевая и протирая слипающиеся глаза, направилась в сторону ванной. Холодная вода её взбодрила, но, как чувствовала сама волшебница, ненадолго. Закончив с водными процедурами, Элисия спустилась вниз, в главный зал, в котором уже собралась вся гильдия. В её сторону сразу же полетели несколько возгласов самой разной эмоциональной окраски начиная от раздражённого «Ну наконец-то» Аркиры и заканчивая синхронным «Доброго утречка» от близнецов.
— А вот и наша плохо-спящая красавица, — усмехнулся Лайт, как бы констатируя факт появления Элисии, — я думал любопытство заставит тебя быть порасторопнее, или тебе не передали, что у меня чрезвычайно важная новость?
— Лайт, напомни мне, у тебя хоть когда-нибудь были не «чрезвычайно важные» новости или дела? — устало спросила Элис.
— Конечно, — незамедлительно заверил её Лайт, — были также дела «жизни и смерти» и «планетарного масштаба», — гордо заявил епископ.
И это было чистейшей правдой, что бы ни делал Лайт это всегда носило «чрезвычайно» важный характер, причём не важно, что именно это было, так что у незнающего его человека могло сложиться впечатление, что Лайт каждый день как минимум спасает мир, а то и не раз, ну как не раз, стабильно по три, по разу перед едой. Даже самое непримечательное и рутинное дело он ухитрялся делать с присущим пафосом. Пожалуй, даже в периодических нашествиях на Орден он видел что-то вроде своего высшего предназначения, считая святым долгом хоть немного да потрепать нервы своим подчинённым, да и не только им.
— Перейдём ближе к сути вопроса, — бодро сказал Лайт, ему явно не терпелось сообщить обитателям Ордена что-то шокирующе-колоссально-грандиозное, в общем как всегда, — я уже озвучивал это предложение Элис, а теперь, когда она вдоволь намучалась праведными сомнениями, можно и вам рассказать, — на Лайта уставилось несколько пар глаз, в которых читалось абсолютное непонимание, а вот Элис и Огами, понимавшие о чём пойдёт речь, лишь тяжело вздохнули, — так вот, я хочу чтобы вы провели для меня расследование событий, называемых «Трагедией Бессонной Лощины».
Все синхронно открыли рты, корме разве что Лени, который как смотрел непонимающе, так и смотрел.
— А что это за трагедия такая? — с абсолютным непониманием происходящего в глазах спросил Лени. Красное знамя всеобщего внимания сразу же перешло от Лайта к стражнику, но если до этого взгляды были просто шокированы, то теперь они были шокированы тем, как можно такого не знать.
— Ты серьёзно не знаешь ничего о «Трагедии Бессонной Лощины»? — удивлённо спросил Ноэ, скосив глаза на брата-близнеца, — об этом же вся Небесная Гавань твердила пару лет назад.
— Это было до или после спасения Колдрока? — Лени задумчиво нахмурил лоб, явно стараясь припомнить слышал ли он хоть когда-нибудь что-то подобное.
— До, — устало выдохнул Ноэ.
— Что ж, друг мой, столь рано павший жертвой склероза, позволь просветить тебя по поводу этого вопроса, — начал Лайт.
— Только выбирай слова покороче, а то он ещё пару часов будет информацию анализировать, — предостерегла Лайта Акира, за что получила очередной злобный взгляд от Ноэ, обиженный от Лени и укоризненный от Элис.
— Так вот, — возобновил прерванную речь Лайт, — изначально «Трагедия Бессонной Лощины» вовсе не была никакой «трагедией», а была совершенно обычной рядовой операцией Ордена Рыцарей Храма, направленной на зачистку монстров, обитавших в Бессонной Лощине, хотя опять же, разве это не дело гвардейцев, — хитро прищурился Лайт, — Но это одна из самых незначительных странностей в этой запутанной истории. Отряд клириков был достаточно большим, но, как гласит официальная версия, монстров оказалось гораздо больше, чем предполагалось изначально, к тому же отряд нежити имел чьё-то умелое руководство, но я смею предполагать, что имели место быть и другие причины, но суть такова, что из отряда в больше чем, в двадцать человек выжил лишь один, — Лайт выдержал драматическую паузу, во время которой повисло нервное молчание, — и этот человек сейчас находится в этой комнате! — театральным жестом руки Лайт указал на Огами, лицо которого выражало нисколько нескрываемое раздражение.