Презрение и недоверие. Слишком часто она получала эти эмоции на свой счет, чтобы суметь принять их спокойно от человека, которого едва не полюбила.
Выпрямившись, Эрика шагнула к Бэну и, прежде чем тот ее остановил, отвесила пощечину.
– Любовниц своих, служку, друга или кузена вини в бедах, предательстве и лицемерии, а меня не смей!
С трудом заставляя себя стоять прямо, процедила, Эрика просто не сдержавшись. Слишком горько, слишком обидно, слишком неожиданно.
– Вся твоя жизнь летит к чертям потому что ты идиотка. Проще всего обвинять в собственных неудачах кого-то другого и считать себя жертвой. Но, милая моя, это не так. Главный свой враг - ты сама. – холодно произнес мужчина, поднеся руку к щеке. Вполне ощутимая пощечина оставила красный след не только на щеке, но и в душе. Оскорбления такого рода не прощались никому.
Кто-то сказал: «Пощечина - это плевок. Получивший пощечину оплеван и смыть позор можно только кровью.» Впрочем, быть женщину он не собирался, а этакое оскорбление перенесет, лишь бы больше ее не видеть. Слишком ощутимыми были последствия ее пребывания в жизни Хилсвальда.
Каждое слово мужчины льдом жгло душу, вынуждая Эрику лишь ниже опускать голову. Злость растаяла так же быстро, как и возникла, оставляя по себе лишь пустыню и жуткую слабость.
– Блэйку ты верил всю жизнь и поверил даже когда узнал, что до этого он врал тебе, а во мне так легко разочаровался даже после того, как я спасла твою жизнь, рискуя самой пойти под пулю... – совсем уж тихо и подавленно произнесла она, с трудом сев, сжав дрожащие губы, пытаясь собрать силы, отведя взгляд в сторону, не в силах сдвинуться с места. Сложно было принять такую позицию мужчины, сложно было поверить в реальность происходящего.
– Иди прочь, Эрика. – только и бросил Бэн. – И сделай так, чтобы я тебя больше не видел, иначе сдам в полицию. Черт, неужели ты и правда думаешь, что я поверю, будто ты пришла ко мне в спальню с двумя ножами для того, чтобы чай попить? – не выдержал он, изменив уже привычному холодному, безразличному тону.
Последнее обвинение вынудило девушку растерянно осмотреться.
Кинжалы, убийство... Всё звучало слишком бредово, но не менее бредовым был тот факт, что она не помнила, как здесь вовсе оказалась, зачем вернулась.
Может быть виной всему удар по голове?
Поднеся руку ко лбу, девушка напряженно пыталась вспомнить, но ответом служила лишь пульсирующая боль.
- Бэн... Я не помню, как пришла сюда... – глупо, откровенно глупо, но больше ей сказать было нечего. Она бы и сама не поверила такому оправданию, но подобрать что-то другое просто не могла. Не было сил изобретать ложь, которая могла бы выглядеть правдоподобнее истины.
Хилсвальд лишь устало потер глаза и покачал головой. Слишком бредово все звучало. Он не мог и не хотел ей больше верить.
– Убирайся.
– Бэн, нет.
Подняв взгляд, заметив, стоящего в дверном проеме Джека, Бэн едва удержался, чтобы не выругаться. Слишком тихо передвигался этот парень.
– Повешу на тебя колокольчик. – пробормотал мужчина, потирая переносицу. – Объясни мне, почему нет? – отчетливо, по слогам выговаривая каждое слово, ледяным тоном поинтересовался Хилсвальд.
– Может мне еще нож ей дать и горло подставить? – уже с каплей горького сарказма поинтересовался он, обращая на Джека взгляд, который, без преувеличений, можно было назвать испепеляющим.
– Бэн, она не врет. Я... я не могу это объяснить, но я чувствую... – на мгновение замолчав, пожав плечами, Джек бросил быстрый взгляд на девушку. – Я чувствую, что-то знакомое. Может, она действительно не помнит, как пришла сюда, это...
– Как ты! – перебил его Хилсвальд, переводя удивленный взгляд с Джека на Эрику и обратно, понимая, что имеет ввиду товарищ. – Тогда ее в любой момент может опять заклинить.
Джек угрюмо кивнул и оба мужчины одинаково мрачно уставились на девушку.
Удвоенное внимание вынудило Эрику передернуть плечами и едва заметно поморщиться. Она все еще едва стояла на ногах, в ушах звенело и следить за диалогом удавалось с трудом. Смысл сказанного то и дело ускользал от нее.
– Если ты прав, и ей ввели вакцину, то ее может снова переклинить и она опять бросится меня убивать. А что, если ты ошибся... – задумчиво протянул Бэн.
– Я не мог ошибиться, - качнув головой, парень серьезно взглянул на товарища. - Помнишь, что я говорил о других?