Бэн неохотно кивнул и закусил нижнюю губу.
– Значит, они прогрессируют. Раньше возраст подопытных ограничивался детьми до восемнадцати лет.
Теперь уже Джек был вынужден мрачно кивнуть.
В комнате ненадолго воцарилось молчание.
– Итак, что делать будем? – протянул Джек, нарушая тишину, нервно постукивая пальцем по стене.
– Препарировать и исследовать. - философским тоном заявил Хилсвальд, складывая руки на груди. – Что? – поймав осуждающий взгляд товарища, Бэн лишь пожал плечами. – Я же шучу.
– Плохо и не уместно, – хмыкнул Джек, покосившись на девушку, неодобрительно покачав головой.
Он, как никто другой знал, что такое жить в беспамятстве. И его сильно тревожило состояние Эрики.
– А по-другому не умеем, – вяло огрызнулся Бэн, устало потирая переносицу.
Чем больше говорили мужчины, тем сильнее Эрике хотелось сжать голову руками, наконец-то остановить этот гул и попытаться уловить хоть крупицу смысла в суматохе слов. Только слова Бэна чем-то напомнили вспышку молнии, вспоровшей грозовое небо. Неуместно, даже несколько грубо и нелепо, но и это произвело неожиданное впечатление, проясняя сознание. Недовольно поморщившись, девушка бросила на мужчину короткий взгляд, потерев руку, чувствуя, как зудит кожа.
– Бэн ее нельзя вот так бросать, - осторожно заметил Джек.
– Почему нет? – делано изумился Хилсвальд. – Я больше в ярмарку добрых дел играть не собираюсь. Это накладно выходит.
– Но, Бэн, просто послушай... – договорить Джек не успел, потому что был прерван резким движением руки. Хилсвальд знал, что когда его товарищ говорит «просто послушай», то слушать придется долго.
– Ладно, хорошо. Взаимные обвинения оставим до завтра, а сейчас, Джек, будь любезен, разбуди прислугу и прикажи приготовить гостевую спальню, а нам с Эрикой нужно поболтать.
Коротко кивнув, не пытаясь даже скрыть некоторого облегчения, парень тихо выскользнул за дверь, оставляя их наедине.
Проводив взглядом вышедшего парня, вновь почесав руку, Эрика все же не сдержалась и подняла рукав потрепанного пальто и рубашки, в немом вопросе, изогнув бровь. На бледной коже отчетливо виднелся след неаккуратно сделанного укола. Это было последней каплей в чаше терпения. Пожалуй, впервые за всю жизнь, такой ненавистный и презираемый ею вариант суицида казался не таким уж плохим выходом.
– Я теперь псих - убийца? – как не старалась, но голос все же звучал сипло, словно с трудом удавалось говорить.
Не поднимая взгляда к мужчине, Эрика медленно опустила рукава, закусив губу, не зная то ли ругаться, словно последний портовый грузчик, то ли сорваться в слезы.
– Нет, бери выше, - хмыкнул Бэн, усаживаясь на край стола. – Ты элитный псих-убийца.
– Сомнительная радость... – хмуро отозвалась девушка, вновь скрестив на груди руки, словно пытаясь скрыть следы вакцинации от самой себя.
Хилсвальд покачал носком ботинка и перевел взгляд от обуви к девушке. След от пощечины все еще краснел на щеке, Бэн ощущал, как горит щека. Вместе с этим в душе бушевали похожие чувства, словно там разгорается маленький пожар.
– Надеюсь, что на моих похоронах ты не слишком веселилась, потому что впереди нас ждет, просто безудержное веселье.
– Да, просто невероятно веселилась... – рассеянно отозвалась Эрика.
Усмехнуться не удалось. Слишком неприятной была тема, слишком резко брошенным вопрос. Больше всего это напоминало игру ребенка с медузой, выброшенной на берег. Вопрос бил болью, как палка, подобранная любопытным мальцом.
Мужчина лишь мрачно усмехнулся и пожал плечами.
– «Нас», потому что пока отпускать тебя опасно, сама понимаешь. Потом, что-то мне подсказывает, что с твоей помощью более крупные неприятности найдут нас раньше, чем мы их. Да и, думаю тебе будет интересно узнать, что раз уж ты вышла из-под влияния вакцины, то можешь научиться себя контролировать, как это делает Джек. – замолчав, Хилсвальж с интересом посмотрел на девушку, желая увидеть ее реакцию на произнесенные слова.
Подняв к нему взгляд, Эрика лишь медленно покачала головой.
– Мне было бы куда интереснее узнать, как избавиться от этого и как наконец завершить череду своих неудач. А может лучше вовсе с моста спрыгнуть с камнем на шее, чтобы уж наверняка никому не мешать и никого не... Предавать. – последнее слово она выделила едва ли не с ядом, до того болезненно задевало гордость это глупое предположение о ее сговоре с тем, кто принес ей столько бед.
К слову, Бэн не любил гостей. Особенно тех, которые одним своим видом вгоняли в тоску и уныние. А если его при этом еще и пытались убить, так и вовсе, терпеть не мог.