– Подробнее о владельце, пожалуйста.
На этот раз ждать пришлось минуту, после которой Бахрушин узнал, что Михаил Порубов служил в десантно-штурмовом батальоне в Афганистане.
– Посмотрите, командиром батальона был майор Рублев Борис Иванович? – уже догадался Бахрушин.
– Все точно, но командовал он им тогда в звании капитана, майора ему присвоили чуть позже.
– Понятно. Спасибо, семнадцатый, – у Бахрушина отлегло от сердца.
Он хоть и знал, что майор Пивоваров привозил представителя покупателя оружия в тир с завязанными глазами, но после того, как Пивоварова нашли мертвым в багажнике собственной машины, приходилось ждать чего угодно.
«Свои у Андрюхи!»
Полковник Бахрушин появился перед капотом джипа «чероки» внезапно, водитель даже не успел заметить, с какой стороны вынырнул невысокий, в возрасте, но все еще крепкий, мужчина в штатском. Бахрушин постучал ногтем по боковому стеклу, мол, опускай.
– Чего тебе, батя? – шофер подумал, что это один из жильцов дома, который сейчас начнет ругаться из-за того, что машина стоит под окнами.
– Коля, твой хозяин Миша Порубов там, внизу?
Николай Платонов смотрел широко открытыми глазами на абсолютно незнакомого человека, который называл его по имени и знал, кто его хозяин.
– Угу, – глухо отозвался водитель и, не мигая, продолжал смотреть на Бахрушина.
– Значит, порядок. Машину я бы тебе посоветовал отогнать за скверик. Уж очень она большая. Дом старый, в нем много пенсионеров живет, они дорогих машин не любят. Кто-нибудь обязательно придет скандал устроить.
«Черт возьми, – подумал Николай, – один к одному мои мысли воспроизвел!»
И хоть Бахрушин говорил спокойно, без напряжения, в его голосе чувствовалась уверенность в себе. Водитель, привыкший возражать даже офицерам ГАИ, выполнил его просьбу, джип объехал скверик и припарковался с другой стороны двора.
«Чего это я его послушался?» – спохватился Николай Платонов, когда заглушил двигатель.
Бахрушин тем временем, подсвечивая себе маленьким карманным фонариком, спускался по крутой лестнице в подвал. Бахрушин всегда имел при себе запас маленьких, но необходимых вещей: складной ножик с множеством лезвий, среди которых имелись и пилки, и отвертки, фонарик, калькулятор. Иногда подчиненные подшучивали над ним из-за такой привычки. Иногда случалось, что эти вещички пригождались. То света в подъезде нет, то шуруп в стуле вывернулся, а отвертку не найти.
Бахрушин постучал в дверь.
– Ну вот, – шепотом произнес Комбат, – мы тебе, Андрюха, и помешали, женщина твоя пришла. Не будет же она сидеть в компании с мужиками – водку пить?
– Это не она, – шепотом ответил Подберезский.
– Мы не помешаем, – хихикнул Порубов, – Андрюха, если ты не против, мы спрячемся вон за той дверью, – и он указал на дверь, за которой были складированы опытные образцы автоматов. – Закроешь нас, только не забудь бутылку дать. Мы с Комбатом хоть всю ночь там просидим, ты только постарайся побыстрее управиться.
Увидев Бахрушина, Подберезский виновато развел руками:
– Я не один, Леонид Васильевич.
– Знаю, Комбат у тебя и Михаил Порубов.
– Откуда? – только и воскликнул Подберезский.
– Разведка донесла.
Когда Бахрушин с Андрюхой вошли в бар, то застали странную картину.
Комбат с Порубовым сидели за столиком, и перед ними стояли лишь начатая бутылка минеральной воды и три стакана.
– Извините, Леонид Васильевич, – Комбат поднялся из-за стола, – мы думали, Подберезский женщину ждет, а он, оказывается, вас от нас спрятать решил.
– Добрый вечер, – Бахрушин пожал руку сперва Комбату, затем Порубову и представился просто:
– Леонид Васильевич.
– Михаил, – назвался бывший десантник.
– Да он о вас, ребята, все знает, работа у него такая, – махнул рукой Подберезский, не зная, о чем сейчас можно говорить, а о чем нет. Он-то думал, что Бахрушин приехал с машиной и спецгруппой, чтобы тут же забрать оружие.
– Не волнуйся, Андрей, все нормально, – Бахрушин подсел к столу, повертел бутылку минеральной воды. – С чего это вы образ жизни изменили?
Комбат достал из-под стола водку.
– Я же сказал, думали женщина, вот и спрятали.
– Чисто мужской рефлекс, – пробормотал полковник ГРУ.
– Невеселый ты какой-то, Леонид Васильевич, – Комбат, прищурившись, посмотрел на Бахрушина.
– Неприятности у меня, Комбат. Тебя в городе не было, вот я и попросил Подберезского об одном одолжении.
– Не заладилось?
– Да, – Леонид Васильевич вскинул голову и попробовал улыбнуться.
Ему не хотелось говорить о собственных неудачах. К чему? Встретились старые друзья, и не стоит портить им вечер.
– Бахрушину стакан поставь.
– Я сейчас на службе, – ответил полковник, – но минералки выпью.
– Тогда и я пить не стану, – Комбат переставил водку на стойку бара и решил подробнее представить Мишу Порубова. – Мы служили вместе.
– Знаю, – коротко отвечал Бахрушин. Даже Знаю, что шофера его зовут Николай. Я, кстати, попросил его на другую сторону двора машину отогнать.
– Послушался? – с удивлением спросил Порубов.
– Даже словом не возразил. Никто странный к тебе в последние дни не наведывался? – спросил Леонид Васильевич у Подберезского.
– Нет, только постоянные посетители.
– И то хорошо.
– Пойдем, – Комбат поднялся и тронул Порубова за плечо, – раз у них дела, значит, мешать не станем, – в голосе Комбата чувствовалась обида.
– Сиди, – бросил Бахрушин и протянул руку. – Андрюха, ключи.
Какие ключи, уточнять не пришлось. Полковник ГРУ открыл металлическую дверь и вынес из подсобки немного непривычного вида автомат.
– Приходилось с таким обращаться?
Комбат и Порубов внимательно разглядывали положенное на стол оружие.
– Похожую игрушку видел, но не совсем такую.
– Нравится? – спросил полковник ГРУ – Даже не знаю. Пока в руках не подержишь, пока в грязи и пыли с автоматом не проползешь, до тех пор не узнаешь, стоящая вещь или просто навороченная крутая игрушка.
– Более современного стрелкового оружия не существует, – спокойно сказал Бахрушин. – Попробуй, Комбат, навскидку сказать, что ту к чему.
– Раз ствол длинный, значит, бой у него прицельный, раза в полтора выше, чем у базовой модели.
– Почти угадал, в один и четыре десятых раза.
– Так, – склонив голову на бок, продолжал рассматривать автомат Борис Иванович.
– Ты не церемонься, в руки возьми!
– Прицел у него интересный, – разглядывая оптику, бормотал Рублев, – блок питания, значит, электроника.
– Ага. Лазерный. На этот раз наполовину угадал. Включи-ка его.
– Лазерный прицел – не совсем серьезно, – рассуждал Комбат, пытаясь найти кнопку включения. – Выстрел должен быть неожиданным, а красную точку любой дурак заметит, не успеешь курок вовремя нажать. Не включается что-то.
Комбат направил автомат в сторону мишени, но красную точку лазерного прицела так и не увидел.
– Нет, все работает, – усмехнулся Бахрушин, – ты в окуляр загляни.
И только сейчас Комбат понял, в чем дело. Стоило ему глянуть в окуляр, как перед ним предстала картинка, похожая на ту, которую видишь в прибор ночного видения. Лазерный прицел работал в диапазоне невидимых глазу волн, сквозь оптику же четко просматривалась точка.
– Хитро, – сказал Комбат, – в наше время таких не делали.
– Что ты еще сказать о нем можешь?
– Стреляет, наверное, почти бесшумно?
– И тут ты прав, Борис Иванович.
– В горах воевать с такими хорошо, – мечтательно произнес Рублев, – там обыкновенный автомат иногда просто бесполезен.
– Он для гор и для городских условий создавался, – сказал Леонид Васильевич. – Вы хоть знаете, почему в девятнадцатом веке русские войска так долго Чечню не могли захватить? – спросил Бахрушин.
– Горы, партизаны… – неуверенно ответил Порубов.
– Не совсем, – Леонид Васильевич взял в руки автомат. – Тогда на вооружении у русской армии были гладкоствольные ружья. Из них на большое расстояние прицельно не выстрелишь, а у горцев имелись хоть и старые, можно даже сказать, допотопные, но английские нарезные ружья с длинными стволами. Я пару таких в музее видел. В общем, они были вчерашним днем по сравнению с русскими. Но дальность стрельбы у них – раза в три выше. А тактика у горцев была простая: устраивали завал на дороге, русские войска подходили, начинали разбирать его, а те из укрытия, из заранее пристреленных точек строчили длинноствольными ружьями. Русские из гладкоствольных до них просто не доставали. Вот так и тянулась война почти десять лет, пока на вооружение не поступили первые русские винтовки.