– Пойдем, – сказал Матвей Иосифович. – А вас я вызову, в случае чего.
Будьте где-нибудь неподалеку.
Охранник хотел пойти за хозяином, но тот движением руки дал понять, что в сопровождении не нуждается. Двое здоровенных парней на входе в ресторан, выполнявших функцию то ли вышибал, то ли швейцаров, то ли охранников, угодливо стали расшаркиваться, завидев приближающихся Толстошеева и Мешкова.
– Добрый вечер, Матвей Иосифович, – осклабившись на все зубы, пять из которых оказались железными, произнес дюжий детина, прижимаясь спиной к мрамору стены, угодливо и любезно пропуская Толстошеева с гостем.
– Не теряйся, – сказал Толстошеев своему спутнику, – у меня здесь место прикормленное, все свои. Никто посторонний к нам не сунется, беседовать можем по душам.
И у Мешкова, и у Толстошеева приняли верхнюю одежду. Толстошеев даже не обернулся, когда сбрасывал плащ, он был уверен, одежду подхватят, даже не дадут коснуться пола. Тут же появился холеный и добродушный метрдотель, с насквозь лживыми глазами, которые пытался спрятать под дорогими очками.
– Как всегда, Матвей Иосифович?
– Разберемся по ходу, – махнул рукой Толстошеев, важно проходя в зал и направляясь к столику, за которым он любил сидеть.
Столик был удобный, в углу зала, всего с двумя стульями. Столик окружали живые цветы – глицинии, увившие деревянную решетку.
Мешков и Толстошеев уселись. Тут же появился метрдотель, за ним стояли два официанта, выглядывая из-за спины начальника на важных гостей. Хотя чем занимались Толстошеев и Мешков, официантам и метрдотелю было неизвестно. В этом ресторане ценились только деньги и связи, а то, что Толстошеев находился на дружеской ноге с хозяином ресторана, знали все – от гардеробщика до поваров.
– Давай всего лучшего, – сказал, глядя на черную бабочку метрдотеля, Толстошеев.
– Пить что будете?
От этого зависела закуска по разумению метрдотеля. Не станешь же подавать к шампанскому соленую рыбу.
– Что будем пить, Саша?
– Я бы и от водки не отказался.
– Водку. Литр «Абсолюта».
– Понял, – кивнул метрдотель.
– Под водочку икорка, балычок – Метрдотель понимающе кивал. Ничего не записывал.
– А «сам» где? – поинтересовался у метрдотеля Толстошеев.
– Обещались быть. Они каждый вечер приезжают.
Когда официанты удалились, метрдотель опять появился, прошептал:
– Как насчет девочек? Есть две очень свеженькие, – и он, чуть повернув голову, скосил глаза на длинноногих девиц за одним из столиков. На столе у них стояла лишь бутылка шампанского, да два фужера. – Застоялись, ждут. Если хотите, могу зарезервировать.
– Это… может быть, на закуску?
– Нет, нет, – замотал головой Мешков.
– У тебя пост, что ли? – захихикал Толстошеев.
– Нет, я с бабами не вожусь.
– Ну, как знаешь. Вообще, так все говорят, пока не выпьют.
– Ты мне это лучше, Матвей, не предлагай, не втягивай меня в эту дрянь.
У меня завтра проверка будет, так что я должен…
Мешков соврал. Никакой проверки у него не предвиделось, плановая проверка закончилась неделю тому назад. Естественно, как и предполагал Мешков, она ничего не выявила. Руководство лишь отметило образцовый порядок на складах, вверенных Мешкову, да прекрасную отчетность.
– Что ты мне хотел сказать? – поднимая рюмку, глянул на Толстошеева Мешков.
Лицо полковника даже без водки было красным, глаза блестели, причем блестели так, словно Мешков уже перед походом в ресторан хорошенько приложился к бутылке.
На столе появилась пачка дорогих сигарет, из которых Мешков выкурил лишь одну. Толстошеев это заметил.
– На дорогие перешел?
– Не на дорогие, а на легкие.
– Здоровье бережешь? Долго жить собрался?
– Почему бы и нет?
– Тогда – за здоровье, Саша!
Мужчины чокнулись, выпили. Принялись закусывать. Они делали это неторопливо, важно, словно чувствовали торжественность момента и знали, что радости жизни их не обойдут. За первой рюмкой последовала вторая и третья.
Мужчины знали друг друга достаточно хорошо и давно, чтобы вести деловые разговоры и за выпивкой. Они не боялись, что партнер подставит или сболтнет лишнее Вслед за Толстошеевым и Мешковым в ресторан вошли еще два посетителя, одетых довольно скромно, но с наглыми лицами. Их в ресторане никто не знал.
– Нам вон тот столик, – произнес маленький, круглый, с аккуратной, как у продюсера, бородкой.
– Проходите, господа.
Мужчины хотели сесть совсем рядом с Толстошеевым и Мешковым, но метрдотель сказал, что столик в этом месте зарезервирован, и предложил соседний. Это мужчин устроило.
– Что будем пить, господа? – осведомился метрдотель, изучая новых посетителей.
– Что у вас обычно пьют? – мужчина огляделся по залу, задержав свой взгляд на бутылке «Абсолюта». – Солидные люди, вижу, у вас, «Абсолют» пьют? И нам, пожалуйста, бутылочку и… – маленький кругленький посмотрел на длинного и нескладного.
Тот сглотнул слюну и произнес:
– Я не очень голоден. Так что нам закусочек для начала, а там определимся.
И у одного мужчины, и у другого в руках были сумки, с которыми они боялись расстаться.
«Деньги, наверное. А может, оружие», – подумал метрдотель.
Но на тех, кто может выхватить пистолет и поднять стрельбу, визитеры не походили.
«Если они и бандиты, то какого-то странного пошиба, видимо, переквалифицировавшиеся в бизнесменов. Хотя вот этот маленький очень смахивает на комсомольского вожака. Такие сейчас при деньгах».
На столе у Остроухова и Третьякова появилась и водка, и закуска.
Третьяков положил сумку прямо на стол, что метрдотеля и вовсе удивило. Он хотел сделать замечание, вежливо поинтересовавшись, не желают ли господа сдать сумки в гардероб, в ресторанную камеру хранения, но передумал.
В сумке лежала микрофонная пушка, и была она направлена прямо на столик, за которым беседовали, попивая водочку, Мешков с Толстошее-вым. А на улице стояла специальная машина, где сидели сотрудники ГРУ, записывая разговор на пленку.
– Хорошо отдыхают, – обратился Остроухов к Третьякову, даже не оборачиваясь к столику Толстошеева.
– Им-то что, деньги есть, вот и отдыхают. Интересно, о чем базарят?
– Через три-четыре часа все узнаешь, думаю, сможешь насладиться их беседой.
– Девочки тут ничего, – хмыкнул маленький Остроухов.
И его слова словно были услышаны метрдотелем, в сферу обязанностей которого входило предлагать живой товар. И он не замедлил это сделать, лишь перехватил взгляд Остроухова. Он тут же чинно и солидно подошел к столику, держа в руках меню в твердой кожаной папке. Он даже не стал разворачивать, а лишь коснулся им края стола.
– Господа, может, еще чего-нибудь желают? Может, господам скучно?
– Вы о чем? – спросил долговязый Третьяков.
– Ну, как же, как же… Вечер только начинается, можно не только есть и пить, развлечения бывают разные.
– Вы насчет женщин?
– Да, – чуть смутившись, произнес метрдотель и стыдливо моргнул.
– Мы с этим пока подождем. Кстати, ты захватил презервативы? – вслух осведомился Третьяков, обращаясь к Остроухову.
Лейтенант Остроухов улыбнулся и произнес:
– Я думаю, презервативы – это мелочь для такого солидного заведения, да и у женщин они обязательно должны быть при себе, как у больного мигренью таблетки от головной боли.
Метрдотель улыбнулся:
– Конечно, господа, девушки у нас проверенные, мы за этим следим. Если надумаете, то намекните.
– Сколько стоит удовольствие?
– В зависимости от того, чего вам захочется.
– А в среднем?
– Естественно, не так, как на Тверской, не по полтинничку.
– Это понятно, что не так, как на Тверской, – принялся разговаривать с метрдотелем капитан Третьяков.
Остроухов. под столом толкнул его ногой, мол, разговор может перекрыть запись.
– Мы подумаем. Средства нам позволяют. Мы люди обеспеченные.
Едва метрдотель ушел, как Остроухов хихикнул: