Его сравнивали с древними тиранами Тиберием, Дионисием, Иродом, Гелиогабалом, не говоря уже о таких безобидных эпитетах, как «наместник Люцифера», «безрогий сатана», «князь ада» и т. д.
Если кардинал отличался особыми способностями в борьбе с интригами и заговорами, умел предугадывать маневры врагов и вовремя сводить с ними счеты, то Ордин-Нащокин этими качествами наделен не был и оказался беззащитен перед придворными интриганами. Если колеблющийся монарх Людовик XIII в критический момент принял сторону кардинала и далее оставался с ним до конца, то Алексей Михайлович поступал с точностью до наоборот. Мотивы, по которым русский царь отказался от поддержки преданного государевой службе боярина, делом доказавшего свою эффективность, не поддаются объяснению. Строптивость, обидчивость, капризность, недовольство отношением к себе — едва ли не единственные доводы, доступные исследователям, пытающимся понять причину опалы ближнего боярина. Было и это, но в какой-то мере причина заключалась в проблемах и возможностях, стоящих перед государством, едва только достигшим недолгой внутренней и внешней стабильности.
Отдавая себе отчет в необходимости последовательно решать проблемы, остававшиеся за чертой Андрусовского перемирия, такие, к примеру, как неопределенное положение Киева и судьба православного христианства к западу от Днепра, Ордин-Нащокин видел такие возможности в тактике политического маневрирования. Эта его позиция не встречала понимания при дворе, лишь вызывала раздражение и недовольство. С одной стороны, он подвергался давлению «сильных людей», убежденных в том, что «уломать» поляков можно, что посулы и деньги способны подвигнуть их на новые уступки. С другой — запуская клеветнические слухи, против него действовали казачьи гетманы и церковники Правобережной Украины, посчитавшие себя отверженными, брошенными Москвой на произвол католической Польши. Неожиданный дипломатический успех в Андрусове породил у царя иллюзию скорого преодоления всех прочих препятствий. Он стал подталкивать Нащокина к односторонним действиям, к диктату по отношению к партнерам по переговорам. Такой подход только отдалял решение первостепенных задач, которому в тот момент не благоприятствовали ни время, ни условия. Здравому смыслу места оставалось все меньше, возможности для рассудительной дипломатии сужались. Терпеть далее закулисную возню и унижения было выше сил, и Ордин-Нащокин ушел в отставку.
В скором времени вектор внешней политики, направляемой отныне Артамоном Матвеевым, окончательно сместился на юго-запад, в направлении Украины, раздираемой противоречиями, усобицами, конфликтами. Подтвердив приверженность Кардисскому миру со Швецией, Русь тем самым отказывалась от своих исторических прав на прибалтийские территории, от решения задачи выхода к Балтике, на кратчайшие торговые пути, ведущие в Европу. Возобладали идеи «православного реванша», не сулившего в ту пору ничего, кроме перманентного противостояния с Речью Посполитой. Вытеснение католичества с территории Древней Руси еще не означало возможностей реального экономического и культурного освоения этих земель. Постоянное вмешательство внешних сил в украинское пространство, «шатость» сменяющих друг друга гетманов не предвещали стабильности. Украинский «узел» поглощал все больше средств и ресурсов, не приближая Русь к достижению главных государственных целей.
Реальности Франции начала XVII века, как и Московии середины того же столетия, говорят о том, насколько схожими были обстоятельства, в которых оказались два переживающих кризис государства: состояние экономического упадка, обострение внутренних противоречий, внешние угрозы. Абсолютная монархия, воплощенная в Людовике XIII «Справедливом» и в Алексее Михайловиче «Тишайшем», нуждалась в укреплении. Личных достоинств того и другого монарха недоставало на то, чтобы управлять обстоятельствами, они не обладали способностями преодолевать возникшие проблемы. Исторический опыт абсолютных монархий Европы доказывает — монархическая власть, воплощенная в личности самодержца, лишь тогда в состоянии находиться на высоте, когда монарх от природы наделен способностями не только царствовать, но и править. Государство будет жизнеспособным, если найдет в себе силы и средства не только противостоять внешним вызовам, но и преодолевать проблемы, коренящиеся внутри сообществ.