– А ты так не думаешь?
– Признаюсь только в личном восхищении ими, Грегор, Они взаимодействуют с фундаментальными структурами Вселенной. Как ты мог понять, любой талант к жизни и способности восприятия без помощи физического тела привлекателен для меня. Моя работа… – Он замолчал.
– Гидеон?
– Мне захотелось хотя бы приблизиться к пониманию того, как эльдары воспринимают действительность. Их ясновидцы, например, обладают кинестетической чувствительностью, работающей вне зависимости от ограничений времени и пространства…
Мы остановились на краю дорожки и стали разглядывать затянутое туманом болото. Светлячки и сияющие споры растений парили в воздухе. По временам их скопления разрывали внезапные налеты крылатых ночных хищников. Змееподобные твари скользили по блестящей, маслянистой поверхности воды под висящими дорожками.
– Я сказал слишком много,– пробормотал Гидеон.
– Тебе не стоит осторожничать со мной. Я не стану осуждать тебя за то, что ты искал знания. Я уже не тот пуританин, которого ты когда-то знал.
– Понимаю. Я рассказал бы тебе больше, если бы мог. Но, для того чтобы изучить некоторые вещи, мне пришлось дать обещания.
– Эльдарам?
– Промолчу. Я не горжусь этими клятвами, но буду соблюдать их.
– Тогда что ты можешь поведать мне? Ты упомянул, что тебе было открыто будущее.
– Один из них предсказал великую тьму, угрожающую всем нам. Ее приближение оказалось настолько быстрым и жутким, что исказило читаемое эльдаром переплетение вероятностей. Она открылась ему последовательностью связанных видений. Одним из них было уничтожение Дамочек. Когда это случилось, я был потрясен. Произошедшее доказывает, что провидцы не ошибаются.
– Что еще он видел? – спросил я.
– Живой клинок, человек-машина, восседающий на давно погибшем мире и готовящийся нанести удар, который прольет кровь и людей, и эльдаров, – сказал он. – А после… ничего.
Я обернулся.
– Ничего?
– Ничего. Эльдар не может видеть дальше. По времени только на шесть месяцев вперед. Он сказал мне, что ему не удается разглядеть что-либо за пределами этого срока.
– Почему?
– Потому что там не осталось будущего, на которое можно было бы посмотреть.
Глава 17
ПСИХОАРХЕОЛОГИЯ
ГЮЛЬ
БАРК ДЕМОНА
Из рассказа Гидеона стало понятно, что он уже знаком с именем Ханджара Острого. Но не представляет, что за этим стоит.
– Стараясь выяснить, кто их нанял, мы с Нейлом проследили за янычарами после того, как они бежали с Мессины. Отличная конспирация. Вессоринцы предпринимают все возможные меры, чтобы не выдать личность своих хозяев. Ложные следы, платежи с поддельных счетов и через холдинговые компании. Но в конечном счете нам удалось кое-что найти. Ханджар Острый.
– И что это имя значит для тебя?
– Ничего за исключением того, что оно принадлежит тому, кто заказал полномасштабное истребление всех твоих людей, и что оно постоянно появляется в видениях упомянутого мной ясновидца. Мы полагаем, что Ханджар и человек-машина из кульминационного пророчества – одно и то же лицо.
– Ханджар Острый – это Понтиус Гло, – сказал я.
Гидеон был удивлен и пришел в возбуждение. Пророчества ничего не говорили о Понтиусе. Ханджару удалось спрятать свою истинную сущность даже от эльдаров.
– Зачем ему преследовать тебя? – спросил он.
– Безопасность. Я один из немногих, кто знает, что он все еще существует. С прискорбием должен признаться, что он существует благодаря мне. Кроме того, он ищет кое-что, чем, на его взгляд, я обладаю.
– И чем же?
У меня не оставалось другого выбора, кроме как рассказать ему все. О своих делах с Гло, Марлой Таррай, о Малус Кодициум…
– Выходит, ты не шутил, когда говорил, что перестал быть тем пуританином, которого я когда-то знал, – сказал он.
– Шокирован?
– Нет, Грегор, совсем нет. Я думаю, что радикализм неизбежен. Все мы становимся радикалами, когда понимаем, что необходимо как можно лучше изучить своего врага, чтобы одолеть его. Настоящая угроза исходит от ультрапуритан. Пуританство питается невежеством, а невежество – самая большая опасность из всех. Не стоит думать, что путь радикала будет легким. В конечном счете даже самый осторожный и ответственный радикал будет поглощен варпом. Но истинным мерилом станет то, как много добра сможет принести Империуму этот человек прежде, чем его затянет слишком глубоко.
– Есть еще кое-что. В сознании дочери Понтиуса я видел образ бесплодного мира, очень похожий на тот, который, как ты говоришь, возник в видениях эльдара. Мир называется Гюль.
– Позволь мне разобраться в этом, – сказал он и, развернув свое силовое кресло, покатил обратно к лагерю.
Рейвенор пригласил меня в этот отдаленный мир джунглей, потому что Промоди возникла в видении эльдара. Ханджар Острый недавно побывал здесь, возможно, всего за шесть недель до его прибытия. И Гидеон намеревался узнать зачем.
Команда Рейвенора насчитывала примерно десяток человек – несколько техников, шесть астропатов и археолог по имени Кензер – седой мужчина, которого я видел в палатке.
– Но на Промоди нет никаких руин, – заметил я Кензеру после того, как нас представили друг другу.
– Уже нет, сэр, – согласился археолог. – Но существует убедительная теория, что Промоди некогда был одним из нескольких миров, населенных древней культурой.
– Насколько древней?
Он нервно взглянул на меня.
– Дорассветной.
Цивилизация, существовавшая до возвышения человечества. Это было поразительно.
– Значит, эта убедительная теория, – надавил я, – пришла от эльдаров?
Ему не хотелось отвечать на вопрос, но мой статус не оставлял ему выбора.
– Да, сэр. Но эта культура предшествует даже им. И была мертва еще до того, как они вышли к звездам.
Техники Рейвенора с момента его прибытия на Промоди проводили осмотр мира, используя помощь астропатов. Они изучили поверхность и атмосферу планеты в поисках признаков визита Ханджара, пытаясь отыскать следы приземления, остаточные загрязнения от выхлопов техники, отзвуки человеческих сознаний. Теперь они были уверены, что лагерь, разбитый на болоте, расположен неподалеку от того места, где Ханджар высаживался на планету. Астропаты уже готовились к грандиозному аутосеансу, намного более масштабному, чем мне когда-либо доводилось осуществлять.
Гидеон позвал меня в свою палатку.
– Гюль – это название планеты, – сказал он.
– Мертвый мир из видений?
– Весьма вероятно.
– И где это?
– Мы не знаем.
– Кто это «мы»? Откуда эта информация?
Рейвенор вздохнул.
– Лорд провидец? – позвал он.
Один из внутренних экранов отошел в сторону, и из соседней комнаты появилась очень высокая фигура в длинном балахоне. Одеяние было сшито из мерцающего синего материала, сверкавшего, словно переливчатый шелк, но казалось более тяжелым и текучим. В воздухе повис странный, приторно сладкий аромат, напоминающий запах пережженного сахара. Стало ясно, что мне никогда не увидеть лицо, скрытое под капюшоном.
– Эйзенхорн, – произнесла фигура.
Это не было вопросом. Мелодичные звуки окрашивались странной интонацией, к повторению которой ни один человек не мог даже приблизиться.
– С кем имею честь? – осведомился я.
– Книга находится в его плаще. – Фигура обращалась к Рейвенору, демонстративно проигнорировав меня. – Прискорбно, что он так оскорбительно небрежно обращается с ней.
– Грегор?
Я извлек Малус Кодициум из кармана. Фигура сделала охранительный жест рукой, затянутой в перчатку.
– Боюсь, что с этим оскорблением твоему приятелю придется смириться, – сказал я. – Я никогда не выпущу книгу из рук.
– Она осквернила его. Она тлеет в его крови. Она подчиняет его демонам.
– И, без сомнения, делает еще много всего прочего, – парировал я. – Но бросьте один взгляд в мое сознание и попробуйте после этого сказать, что я не стремлюсь спасти всех нас.