– Бортовые системы дают зелёный свет по внешним условиям, – сказала Медея, поднимаясь из своего кресла.
– Мы готовы? – спросил я.
– А то, – ответила Бетанкор.
Она сменила свой извечный костюм главианского пилота с его броской вишнёвой безрукавкой на куда более непритязательный неряшливый лётный комбинезон. Тяжёлый, грязный и мешковатый, он на самом деле был ничем иным, как стёганой подстёжкой бронированного скафандра. Поверхность его покрывали шнурки, разъёмы и дюбели, предназначенные для крепления сегментов брони, а на груди имелись выходы для шлангов. Медея отсоединила кольцо для пристёгивания шлема и оставила тяжёлый воротник распахнутым. Кроме того, она натянула рабочие перчатки и армейские сапоги с окованными мысами, а волосы собрала под кепкой с козырьком, украшенной имперским орлом.
Эмос отрегулировал гидравлику своего аугметического экзоскелета так, чтобы тот держал его максимально строго и вертикально. В длинной тунике из чёрного панбархата, белой, плотно облегающей шапочке и с резной инфотростью он выглядел как типичный академик школума.
Я постарался избавиться от всех элементов своей привычной инквизиторской экипировки, надев кожаные брюки и высокие, туго зашнурованные сапоги, а кроме того, старый бронежилет и полностью закрывающую лицо маску-фильтр с подкрашенными глазницами, которая по виду очень напоминала оскалившийся череп. Нейл одолжил мне датчик перемещений, который я привязал к своему правому плечу, и тяжёлый, курносый лазерный пистолет, лежавший теперь в подмышечной кобуре под безрукавкой. На перевязи между моих лопаток покоился дробовик, а на поясе – подсумок с патронами. Я и выглядел, и чувствовал себя словно обычный наёмный головорез, что в точности соответствовало моей легенде.
Медея откинула люк, и мы спустились в ангар.
Было холодно. Рециркулированный воздух стал сухим из-за бесчисленного количества циклов автоматической очистки. В отдалении то и дело возникали загадочные механические шумы. Невысокие приземистые сервиторы занимались ремонтом изношенных внутренностей старого челнока.
Мы спустились по лязгающей решётчатой лестнице к внутреннему люку. Он был помечен барельефным изображением символа Адептус Механикус, а подпись, выведенная под ним глазурью, гласила, что технодуховенство представляет на рудниках Синшары верховную власть.
Тяжёлый люк с гудением отошёл в стену, и за ним предстал мрачный туннель. Вдоль стен с крючьев свисали скафандры, слегка покачивающиеся от сквозняка. За туннелем виднелась сырая комнатушка уборщика, тёмный офис с замком на двери, и пустой геодезический блок с отключённым штурманским столом.
– Где все? – спросила Медея.
Мы отправились в путешествие по гулким коридорам комплекса.
Повсюду валялись элементы шахтёрской экипировки. Грязные комбинезоны, каски с фонарями, перчатки и широкие ремни были свалены в кучи по углам.
Из небольшой комнаты, где должен был располагаться пункт оказания первой медицинской помощи, кто-то вынес все оборудование и разместил на его месте корзины с вяленой рыбой. Боковое помещение оказалось и вовсе пустым, если не считать сотен разбитых винных бутылок. Через дверь вышедшей из строя морозильной комнаты проникала вонь гниющего мяса. С тёмных, высоких потолков некоторых помещений капала вода, свешивались с блоков цепи. По коридорам разгуливали холодные, сухие сквозняки.
Мы вздрогнули, когда на стенах вдруг загрохотали динамики.
– Объединённые Имперские Каменоломни! Смена вахт через пятнадцать минут! – прозвучал записанный голос. Никаких ответных перемещений не последовало.
– Это очень странно, – пробормотал Эмос. – Согласно имперским архивам, рудники Синшары являются действующим предприятием. Объединённые Каменоломни держат здесь штат из тысячи девятисот рабочих, занятых в глубинных шахтах, и ещё семьсот человек трудятся на гипнатовых карьерах Ортог Прометиума. Это если не считать вольных старателей, обслуживающий персонал, сотрудников безопасности и Адептус Механикус. Здесь должны проживать примерно три тысячи человек.
Мы достигли главного туннеля – широкой улицы, освещённой потолочными лампами, большая часть которых была разбита. По обе стороны тянулись заброшенные магазины и трактиры.
– Предлагаю осмотреться, – сказал я.
Мы разделились. Я направился к северному концу заваленной мусором улицы и обнаружил ступени, ведущие к широкой площади. Здесь на многочисленных дверях пустых лавок и офисов тоже висели замки.
Услышав доносящееся откуда-то снизу и слева гудение электрического двигателя, я пошёл на шум, а свернув за угол заколоченной досками столовой, увидел неопрятный вход патентного бюро, возле которого стоял небольшой автомобильчик на широких колёсах и с открытым верхом. Я зашёл внутрь здания. На полу валялись желтеющие бумаги и разбитые информационные планшеты. Гора использованных и разлагающихся картонных пакетов из-под пищи загораживала дверь в комнату регистрации.
Датчик перемещений, выданный мне Нейлом, защёлкал и затрещал. Прибор передавал информацию на дисплей в правой внутренней линзе моей маски. Движение внутри офиса в восьми метрах от меня.
Я положил руку на рукоять лазерного пистолета, прислонился к дверному косяку и осторожно заглянул внутрь.
Присев на корточки, в напольном ящике ковырялся длиннорукий мужчина в грязном рабочем комбинезоне.
– Можно? – произнёс я.
Человек подпрыгнул чуть ли не до потолка, пытаясь одним судорожным движением и развернуться, и подняться. В результате он врезался спиной в ряд металлических шкафчиков. Его вытянутое глуповатое лицо побледнело от страха. Он вскинул руки.
– Вот черт! Святый Боже-Император! Прошу… прошу…
– Успокойся, – сказал я.
– Кто вы? Проклятье, не стреляйте в меня!
– Я и не собираюсь. Зовут меня Хорн. А ты кто?
– Банделби… Фин Банделби… суперинтендант второго класса, Ортог Прометиум… Черт, не убивайте меня!
– Я не собираюсь этого делать, – твёрдо повторил я.
По крайней мере, потёртая бирка на его комбинезоне подтверждала его слова: БАНДЕЛБИ, Ф.СУПЕР 2-й. О.П.
– Опусти руки, – сказал я. – С чего ты взял, что я собираюсь тебя убить?
Он опустил руки и пожал плечами:
– Я не… ну, просто… не знаю…
К нему понемногу возвращалось самообладание.
– Откуда вы взялись? – Мужчина искоса взглянул на меня.
Прежде чем ответить, я внимательно разглядел его. Некрасивое, почти уродливое длинное лицо, впалые щеки, неопрятные сальные волосы и многодневная щетина. На его горле розовела влажная родинка. Короче, неприятный тип.
– Прилетел с другой планеты. Мы только что высадились. Интересно, почему тут никого нет.
– Все уехали.
– Уехали?
– Ага. Отчалили. Свалили. Все из-за грави.
– Грави?
Не знаю, намеревался ли Фин ответить. Мой датчик перемещений внезапно высветил предупреждение, и я быстро развернулся. У входа в бюро стоял крупный темнокожий мужчина с белой щетиной волос и белой же бородой. Он целился мне прямо в лицо из автоматического пистолета.
– Спокойно и медленно, – сказал он, – опусти оружие. И сними маску.
– Что тут происходит? Кто здесь главный? – потребовал голос снаружи.
Это был Эмос.
Человек с оружием выглянул наружу и жестом подозвал меня. С надменным и гордым видом Эмос стоял посреди улицы рядом с припаркованным автомобильчиком.
– Я доктор Савин из Ройал Школум Геологикус с Мендалины. Значит, так рудники Синшары встречают своих гостей?
Я был впечатлен. Оскорблённое брюзжание выдавало в нём человека, обладающего весом в обществе. У Эмоса обнаружились актёрские задатки, о которых я и не подозревал.
– Документы есть? – спросил темнокожий мужчина, продолжая держать меня на прицеле. Банделби тоже выглянул из офиса и наблюдал за происходящим.
– Конечно! – рявкнул Эмос. – И я готов продемонстрировать их тому, у кого есть на это полномочия.