Ю.В. Кривошеев
Ордынский царевич Пётр и его род: некоторые бытовые и религиозные черты пребывания монголо-татар на Руси.
Альманах “Университетский историк”
Изд-во Санкт-Петербургского университета. 2002 г. Вып. 1.
Отношения Руси и Орды в историографии принято рассматривать в основном как политическое и военное противостояние. Не снимая такую постановку проблемы, мы попытались подойти к русско-ордынским отношениям и с позиций “быта и нравов”. Именно так нами, к примеру, были рассмотрены коллизии, предшествовавшие взятию Батыем Рязани (1237 г.), а также события новгородского “числа” (1257 - 1259 гг.) 1. Представляется, что такой подход вполне оправдал себя, раскрывая новые (и иногда с неожиданной стороны) грани сложнейших политических, этнических и религиозных антагонизмов.
Источники представляют нам и другой материал, не менее ярко и сущностно отражающий обыденные черты как периода начальных контактов Русских земель и Джучиева улуса, так и того периода, когда их отношения были уже стабилизированы.
К ним относится и “Повесть о Петре царевиче Ордынском”. По В. О. Ключевскому, время ее создания - середина XIV в., по М. О. Скрипилю, - конец XV в.2 Но несмотря на неопределенность времени ее создания все исследователи отмечают ее надежность как источника. Важнейшим для анализа “Повести” является вывод В. О. Ключевского: “Легенда о царевиче, при всей живости и драматичности ее изложения в житии, остается довольно прозрачной и плохо закрывает действительные события, послужившие для ее основой” 3. И другой, достаточно строгий в отборе источников историк А. Н. Насонов полагал, что рассказ о Петре “представляет собой исключительную ценность как материал для истории отношений между Ордой и Ростовским княжеством в XIII и в начале XIV в.” 4.
Красная линия повествования - отношение к собственности 5. Но “по существу Житие Петра - это семейная хроника рода, основанного Петром” 6.
События же в “Повести” развиваются следующим образом. В одно из посещений ростовским епископом Кирилом ставки ордынского хана (“царя”) Берке “брата царева сын, юн сый” задумался о правильности своей веры: “Како си цари наши солнцу сему, и месяцу, и звездам, и огневи и кто сей есть истенный бог?” “И умысли сице: ити с святым владыкою и видети божницу русския земля и чюдеса, бываема от святых”. Несмотря на препятствия и искушения, имевшие место в Орде, он все-таки “прииде с владыкою в Ростов”. Увидев и услышав православную службу, “отрок, сый в неверии…припаде к ногам святаго владыкы и рече: …Молю тя да бых и аз приял святое крещение”. “Владыка же почти его и повеле ждати, бе бо размышляя о искании отрока”. Кирил, таким образом, не решился сразу крестить ордынского “отрока” 7. Почему? Оказывается, уход царевича был тайным (скорее всего, не без содействия епископа), мог начаться его розыск и в конечном итоге мог быть обвинен сам иерарх с возможным последующим наказанием.
Обстоятельства благоволили к обоим. Берке умер, “Орде мятущеся” и “искания отроку не бе”, т. е. о нем просто-напросто забыли. И только воспользовавшись этой ситуацией “крести сего отрока святый владыка и нарече имя ему Петр” 8.
Следовательно, в случае с этим новообращенным мы видим иной, нежели в других случаях, вариант перехода “агарянина” в православие: не под давлением обстоятельств как устюжский Буга 9 или дед знаменитого Пафнутия Боровского Мартин 10, а в высшей степени добровольно. Став правоверным и истовым христианином, Петр, тем не менее, “и царския своея не преставая утехы: бе выездя при езере ростовстем птицами ловя”. И, как когда-то Буга-Иван, - ненароком “усну”. Но к Петру явились “Христова апостола Петр и Павел”, главным пожеланием которых в “беседе” с царевичем стало строительство новой церкви, “иде аз спах при езере” 11.
Однако при практической реализации апостольского указания возникли трудности, исходившие от местного князя. Князь, “глумяся 12, рече Петру: “Владыка тебе церковь устроит, а аз места не дам. Что сотвориши?””. В конечном итоге этот торг при посредничестве нового ростовского епископа Игнатия закончился покупкой Петром земельных владений князя за “девять литр сребра, а десятую злата” 13.
Как можно прокомментировать эти обстоятельства? Во-первых, бросается в глаза довольно бесцеремонное обращение ростовского князя с ордынцем: княжеское “глумление” не совсем вписывается в схему отношений ростовских правителей с татарами “как послушных союзников и верных вассалов”, созданную А. Н. Насоновым.14 Во-вторых, чрезвычайно интересным представляется вопрос о “множестве злата и сребра” Петра. В “Повести” их источником объявляется чудесный дар явившихся ордынскому царевичу апостолов Петра и Павла. Но проскальзывает и более прозаическое их происхождение. На вопрос Петра о покупке земли для строительства церкви Игнатий отвечает так: “чадо, не пощади имения родитель”. Получается, что Петр пришел на Русь отнюдь не с пустыми руками, а с тем же “златом и сребром” 15. И естественно, что “владыка и князь… реша к себе: “Аще сей муж, царево племя, идет в Орду, и будет спона граду нашему”” 16. Судя по тексту, сохранялась какая-то вероятность и отхода Петра от православной веры 17. Чтобы этого не случилось, ростовские правители его женят. Причем на дочери бывшего “тогда в Ростове” ордынского вельможи, вероятно тоже перешедшей в христианство 18. Получается, что можно говорить о своеобразной ордынской православной общине в Ростове. А ордынский же царевич, таким образом, формально становился полноправным членом ростовского социума.