– Хромец уже близко, великий хан. Уходить больше нельзя. Надо биться. Надо показать ему, каковы мы! Пора отомстить!
Глядя на потрепанных воинов, Тохтамыш занервничал. У него вдруг непроизвольно заныло под ложечкой. Месть Тимуру не раз загоняла его в угол. И все повторялось – погоня, внезапный удар, вынужденная битва. Пора было врастать в землю. Но до решающего сражения, как оказалось, было еще далеко. Тимур вышел к Тереку, и две армии оказались в виду друг друга. Тохтамыш не выдержал этого зрелища, снялся с места и ушел к реке Куре. Но, может быть, дело было не только в его опасениях за свою судьбу? К Тимуру вовремя не подоспел обоз, он застрял где-то в горах, и его армия оказалась на краю повального голода. Прокормить в горах двести тысяч человек! Тохтамышу донесли об этом. Неделя-другая, догадывался хан, и солдат Тимура уже ничто не будет волновать, кроме их пустого желудка. Стоит его помотать по горам!
Так оно и случилось – Тимуру пришлось развернуть армию и бросить ее на разграбление местных золотоордынских городков и селений, разросшихся по горам и долинам Дагестана, чтобы получить провиант. Но местность была изрезана сотнями хребтов и тысячами рек и речушек. Шли дни и недели, началась весна.
Наконец обе армии вновь подошли к Тереку – нужно было ежедневно поить почти полмиллиона человек и несколько миллионов лошадей. Куда тут уйдешь от большой реки? Противники нашли великую равнину, где можно было развернуться обеим армиям, и расположились недалеко друг от друга. Встав лагерями, окопались, поставили окопные щиты. Каждые день и ночь обе армии ждали нападения противника. Тимур издал фирман: «Ночью никому не двигаться со своего места, громко не говорить, не зажигать огни и быть готовыми к набегу на врага». Но на этот раз Тимур опоздал, и первым совершил набег Тохтамыш. Это был стремительный ночной налет его авангарда. Татары умели нападать ночью – стародавний прием кочевников. Уже на близком расстоянии, пытаясь испугать врага, они отчаянно забили в барабаны и литавры. Бой был долгий, кровопролитный, полегло много воинов с обеих сторон, но бахадуры-чагатаи выстояли.
Забрезжил рассвет 15 апреля 1395 года. Кавказские горы, чьи вершины скрывались в пелене туманов, понемногу обретали ясность. Воины обеих армий смотрели на эти высоты – никому из них они не были родными. Татары привыкли к вольным бескрайним степям, чагатаи – к пустыням и благословенным оазисам.
Теперь уже никто не сомневался – решающее сражение состоится, и в ближайшие часы. Оба вождя сердцем чувствовали: хватит горных дорог и перевалов, хватит опостылевшей игры в прятки. Каждый призывал Аллаха на свою сторону. Тысячи знамен и бунчуков поднимались с каждой стороны.
Летописец оставил свидетельство о том дне:
«Наутро, когда царь небесный взошел и своим ликом осветил мир, в среду, оба войска пришли в волнение и приготовились. Забили в барабаны и литавры, затрубили в трубы и двинулись друг на друга».
Настроение у двух армий было разным. Чагатаи просто пришли биться – это был еще один великий поход их великого государя. Ничего необычного. Разве что Кавказские горы, которые уже окрашивала весенняя зелень, казались куда приветливее скалистых гор Ирана, где они воевали последние годы. Татары были злее чагатаев во сто крат. Они пришли мстить за своих братьев и сестер, убитых и опозоренных четыре года назад на Кундузче. Они готовы были лечь костьми в этих проклятых горах и долинах, только бы достойно ответить врагу.
Обозревая округу, полнившуюся десятками тысяч воинов, Тохтамыш сказал своим командирам – первым нойонам и бекам Золотой Орды:
– Вы просили у меня этой войны, и вы получили ее. Бейтесь так, как должно биться последний раз в жизни. Для многих из вас этот день и станет последним. – Он вдруг осознал, что этот день может стать и его последним днем, конечной точкой в его судьбе. – Но пусть перед вашими лицами стоят лица ваших опозоренных сестер, отданных Хромым шайтаном в рабство, убитых братьев и отцов, чьих могил вы никогда не найдете. Отомстите за них, отомстите во имя Аллаха!