И вновь Василий Дмитриевич вспоминал Тохтамыша. Еще вчера он думал, что Тохтамыш-хан дан им навеки и терпи его до смерти, все его капризы и выверты, а теперь беглеца и след простыл. И с его исчезновением мир изменился. Но три года назад Тохтамыш отблагодарил его, Василия Дмитриевича, за верность. За то, что пришел московит к нему на Кундузчу биться с Хромцом. Не обманул хан! Сторицей отплатил! Дал ярлык на нижегородское княжение. Что ж, спасибо Тохтамышу за оказанную милость! Теперь княжество Московское воистину великим стало![35] За месяц не объедешь. Теперь хан казался великому князю московскому и Владимирскому почти что родным. Благодетелем! Своим царем! Хоть и басурманским, конечно. «Тохтамыш, Тохтамыш! – сокрушался Василий Дмитриевич. – Чего ж не жилось тебе спокойно в своей Орде? Не буди лихо, пока тихо! Так ведь нет, разбудил! А сам утек…» Где он сейчас? Ищи-свищи!
На дороге показался разъезд. Засвистели соловьями – свои! Скорый топот копыт. Подлетели.
– Ну что, близко он, Хромец? – спросил воевода Кручина.
Разведчики, скакавшие долго, сутки, а то и поболее, дышали тяжело, хлопали глазами.
– Чего молчите? – поторопил своих молодой князь. – Языки вам, что ли, подсекли по дороге? – Он взглянул на Кручину. – Погляди на них, а коли правда подсекли? Вы нас не пугайте – пуганые!
– Да свистели-то хорошо, как Соловьи-разбойники! – сказал Кручина.
Но лица разведчиков на самом деле сияли. Хоть и молчали они. Слова искали! Переглядывались.
– Великий князь, – сказал старший. – Дело-то – невидаль!
– Да что такое, говорите толком! – потребовал Василий.
– Уходит Хромец-то!
– Куда уходит? – вопросил князь.
– Да прочь уходит! – сказал второй.
– Сами видели! – подтвердил третий. – Повернул войско у Ельца – и прочь полки его пошли с пепелища, и не в нашу сторону.
Новость ошеломила всех. К ним подходили воины.
– Может, обманом хочет взять? – не веря ушам, нахмурился Кручина. – Задурить? Обойти? Он ведь хитер, этот Хромец!
– Да чего им с нами играть-то? – поинтересовался князь Василий Дмитриевич. – С какого такого перепугу? – Строго взглянул на разведчика: – Точно не обман?
– Да какой тут обман?! – воскликнул первый разведчик. – С обозом уходят! Великой толпой! От Москвы прочь!
Их уже тесно обступили ратники. Все задавали один и тот же вопрос: «Хромец от Москвы уходит? Как же так? Не будет битвы?» А то все уже к смерти приготовились, а тут – радость, кому помирать-то хочется?
Василий Дмитриевич взглянул на Кручину.
– Что, князь? – вопросительно кивнул тот.
– А ты еще не понял, воевода?
Тот наконец-то смекнул.
– Да будет тебе?! – сам захлопал глазами. – Пресветлый князь?! Чудо, стало быть, свершилось?!
Василий Дмитриевич кивнул:
– Богородица помогла. Владимирская Божья Матерь. Услышала Пречистая молитвы наши! А что еще может быть, воевода? Почему людоед вдруг ушел? Сам думай!
Многие думали об этом. Десятилетиями и столетиями думали: отчего ушел кровожадный Тимурленг из-под Ельца, почему не дошел до Москвы, не истребил всех, кто попался ему под руку? Богородица помогла? Или грабить в стране русов было толком нечего? А вот в Сарае, ожидавшем расправы, было.
Летописец хвастливо зафиксировал, что Тимур захватил Москву. Но этого же не было! Да что азиатскому летописцу до географии далекой и непонятной Руси, зимой прятавшейся в снегах, а летом – в болотах? Мог он разве отличить Рязань от Москвы, Великий Новгород от Владимира, Суздаль от Нижнего Новгорода? Для него что Рязанская земля, что Московская, все одно. Русь и Москва – это все, что он знал.
Но вот они – строки:
«Государь Сахибкиран направился в сторону Москвы, которая тоже является одним из городов Руса. Придя туда, победоносное войско напало на всю ту округу, на сам город и его окрестности. Всех тамошних военачальников разгромили и унизили силой и мощью рук, острием меча. Войскам в руки попало бесчисленное множество вещей: золото и серебро, шелка и другие ткани, соболей и песцов, куниц и черных соболей, сабель, хороших коней».
В русских летописях ничего нет о разграблении Тимуром Москвы. Как Батый брал – есть, как Тохтамыш жег – тоже. Как Тимур испепелил столицу неверного Руса – нет. А он бы ее испепелил, тут можно не сомневаться, ведь ни Батый, ни Тохтамыш не вели религиозных войн – только грабили и убивали, брали в полон, а Тимур вел. И его джихад хорошо запомнили все, где он был. Особенно христиане на Кавказе. Русские летописи обрывают поход Тимурленга на несчастном Ельце и на пророческом сне, который привиделся завоевателю, в нем явилась к азиатскому правителю женщина в сияющих белых одеждах и повелела уходить прочь.
35
Лев Гумилев утверждает, что этим актом, выдачей ярлыка на Нижний Новгород, Тохтамыш, сам того не желая, заложил основы будущего обширного Московского царства и будущую победу Москвы над татарами.