И все для того, чтобы империя не погрузилась в пучину хаоса.
Малая Азия была раздроблена на бейлики – феодальные княжества; в ряде походов Баязид покорил большее число этих княжеств и присоединил к своему государству. Баязид все делал стремительно, его армия появлялась как из-под земли перед врагом, за что он и получил прозвище Молниеносный. Вслед за разгромом Сербии, которая встала перед ним на колени и отдала в гарем султану свою принцессу, Баязид завершил покорение Болгарии, а потом осадил Константинополь. Великая столица православного мира оказалась в тесном кольце мира мусульманского, византийский император признал себя вассалом Османов. В 1396 году на помощь Константинополю вышло объединенное крестоносное войско, католики решили забыть о вражде с православным миром – общий враг в лице Баязида, подминавшего под себя территории христианской Европы, был куда опаснее. Но рыцари, имея нескольких вождей, действовали несогласованно, а турки представляли собой один мощный кулак. И этот кулак пробил рыцарскую оборону и разметал баронов под Никополем. В решающую минуту туркам помогли их новые вассалы – сербы, они нанесли крестоносцам решающий удар. Так подло христиане-сербы спасали свою шкуру. Тысячи рыцарей попали в плен, где почти все были вырезаны по приказу Баязида, за исключением тех, кто мог заплатить за себя большой выкуп. Из десяти тысяч пленных домой вернулись только триста человек. Отпуская высокородных пленников, которых держали полуголодными и в лохмотьях, как последних босяков, Баязид бросил им насмешливо свысока: «Возвращайтесь к нам, гордые сеньоры, милости просим на Босфор! Рискните еще раз сразиться с моим войском!» Желание вернуться было у всех без исключения спасенных паладинов, униженных и оскорбленных этим пленом, на глазах которых зверски казнили их благородных товарищей, но возможности уже не было. Европа истощала перед норовистым турецким султаном. Оборониться бы самой – уже хорошо!
После разгрома рыцарской армии под Никополем и порабощения Балкан султан Баязид Первый Молниеносный стал ужасом для всех христиан без исключения. Он был жесток, невероятно удачлив как полководец, и его аппетиты росли с каждым годом. Он зверем смотрел на Европу, на христианский мир, и вынашивал самые грандиозные планы по его завоеванию. Баязид не был религиозным фанатиком и не желал вырезать христиан, они даже служили у него, но он был свято убежден, что именно мусульмане должны управлять миром, а все остальные подчиняться им. А вот если не согласны – то секир-башка. Никто не знал, где окажется армия султана завтра. Бельмом в глазу сидел у Баязида православный Константинополь, который султан осадил уже второй раз, после расправы над рыцарями. Осажденные греки затаились за неприступными стенами и ждали своей судьбы. Еще год, от силы два, и неверные сами откроют ему ворота, так думал султан.
По сути, армия Баязида ждала только сигнала к новой экспансии в любую сторону света, и тут на востоке появился новый завоеватель – Хромой Тимур, из монголов. И тоже с большим аппетитом. Турки не любили монголов – в Азии они были конкурентами друг другу. А этот Тимурленг, как уже давно говорили разведчики Баязиду, в том числе предупреждал и мамлюкский султан Баркук, сжирает одно государство за другим, подобно ненасытному льву.
Конфликт между ними случился из-за спорных территорий Центральной и Восточной Анатолии. Яблоком раздора оказались Малатия, Сивас, Эрзинджан и Эрзерум. Когда-то они входили в империю Хулагуидов. Тимур, ставший собирателем монгольских земель, разумно посчитал, что эти провинции он может вернуть. Точнее, присовокупить к своему государству. Туркам это не понравилось, и они послали в Эрзинджан и Эрзерум гонцов с тем, чтобы местные даруги не смели подчиняться воле Тимура и открывать ему ворота.
Если говорить честно, султан Баязид не воспринимал Тимура как равного себе владыку, считал его дикарем, выскочкой и наглым временщиком. Он был уверен, что случись между ними битва, он побьет этого кровожадного варвара Хромца. Сразу после захвата Сиваса сын Баязида Сулейман напал на небольшое государство Кара-Кюнлу, а правителя его Кара Юсуфа взял в плен и привез в Ангору (Анкару). Именно в тот день, когда Баязид благодушно слушал утреннее пение муэдзинов и новости с границ трепещущих государств, и прибыл гонец с восточной границы.