– Ну так что, я выполнил свое обещание? – спросил Тимур. – Я не пролил крови твоих горожан?
– Ты выполнил обещание, – опустил глаза даруга. – И не пролил их крови.
– Скажи спасибо, что ты мусульманин, Мустафа, – бросил ему Тимур. – И помни: я буду идти по миру и уничтожать всех неверных, пока все они не захлебнутся кровью или пока все их рты не забьет земля, как твоих армян и греков. А теперь иди, Мустафа, я найду для тебя занятие.
– Какое, мой господин?
– Моего верного слуги. Как ты знаешь, предателей мусульман я тоже не жалую, и судьба их не многим отличается от неверных. Я слышал, в Малатии даругой твой сын?
– Это так, государь.
– Он хотя бы мусульманин?
– Да, государь.
– Слава Аллаху! Вот и напиши ему письмо. И опиши все, что видел. И скажи ему: «Есть один Бог на небе и один султан на земле. И этот султан – Тимур Гурган. Второму султану уже не бывать». Так и напиши, Мустафа. Ступай.
– А как же город? Сивас? И все горожане? Все мусульмане?
– Как твой город Сивас, ставший прибежищем неверных, где стоят церкви христиан? Да мне неприятно уже одно то, что мой взгляд который день натыкается на твой город. Был бы я Аллахом, положил бы на одну ладонь, а другой бы прихлопнул. Убирайся, даруга, с глаз моих!
Летописец оставил свидетельство о том, что уже описано и что было дальше:
«Воины султана Баязида большей частью были армянами. Четыре тысячи армян (Тимур. – Авт.) разделил войску. Для политики всех их живыми бросили в ямы и закопали. Еще приказал: “Крепость Сивас разрушить!” Вмиг такую крепость сровняли с землей».
От Сиваса не осталось и следа. Это было красноречивое послание султану Баязиду. Не какое-нибудь письмо с чередой оскорблений, а «письмо живое», в котором выли и задыхались умирающие под землей, заживо погребенные люди. Тысячи людей! И плакали другие – десятки тысяч, у которых разрушили их дома, а самих, обчистив, обесчестив, убив их родных, выгнали под открытое небо.
Даруга Малатии, сын Мустафы, не внял мольбам отца и решил отстаивать свою провинцию. Разумеется, Малатия была покорена, мусульман обложили налогом пощады, а тамошних христиан, армян и грузин, перебили.
Но эти живые послания – Сивас и Малатия – предназначались не только Баязиду, но и молодому египетскому султану – Фараджу, сыну Баркука, до которого хотел достучаться Тимур.
На этот раз в Египет отправился еще один опытный дипломат Тимура – шейх Гардун Гулама. Его охранной грамотой были уничтоженный Сивас, разграбленная Малатия и тысячи перебитых христиан.
Его задержали в Халебе (Алеппо), затем почти пленником доставили в Каир. Гардун Гулама прибыл под охраной во дворец юного мамлюкского султана в Каире, с поклоном отдал ему письмо Тимура.
– Ниже кланяйся мне, – приказал юноша в богатом халате, усыпанном бриллиантами, и такой огромной чалме, что та казалась роскошным белоснежным бутоном на тонком золотисто-серебристом стебле.
На этот раз Гардун Гулама поклонился ниже: хоть он и представлял великого Тимура, судьба предыдущего посла к воинственным мамлюкам страшила его.
А секретарь дивана (правительства) уже читал султану Фараджу письмо от азиатского владыки. Там было:
«От твоего отца исходило много плохих дел. Одно из них то, что он убил нашего посла, никогда ни один царь этого не делал, и убивать посла не полагается. Аталмыша Кавчина, одного из наших нукеров, он связал. Его дело (Баркука. – Авт.) будет теперь рассматриваться в день Страшного суда. Теперь надобно, чтобы ты пожалел себя и свою страну и вернул нам Аталмыша Кавчина. И ты счастливо будешь царствовать в Египте и Сирии. Но если вопреки этому будешь действовать как отец, то все, что будет, – это по твоей вине. Ты будешь в ответе за кровь мусульман».
Что мог ответить четырнадцатилетний Фарадж на такое письмо? Как мог поступить? Только так, как поступал его отец в подобных случаях. Но не столь жестоко. Глядя на своего нового юного хозяина, который пока что не умел почти ничего, и зная о той страшной опасности, что таилась на границах Сирии, придворные Фараджа уговорили его быть с послом помягче. Гардуна Гуламу просто сделали пленником Египта. Но и этого хватило Тимуру, когда он узнал о пленении посла, чтобы забрать войска с границ Анатолии и двинуть их в Сирию. Тем более что Баязид Молниеносный никак не отреагировал на избиение жителей Сиваса и Малатии. Ни молниеносно, ни долго.