Тимур выбрал второе. Он как будто соревновался с Богом. Тот отнимал у него любимых людей, а Тимур назло всем, именем Бога, уничтожал все живое на своем пути. Все созданное Господом. И в первую очередь – людей, а человек, как известно, венец Его творения. Хотелось ли Богу таких жертвоприношений? Но они только множились. Воистину, упрямства и гордыни Тимуру было не занимать. Но кто способен выиграть в таком соревновании с Создателем?
Для детей, внуков и правнуков эмир Тимур решил изложить свои мысли о том, каким должно быть государство великих чагатаев, которое они однажды унаследуют от него.
Тимуру очень полюбились сады Дилькушаи. Именно тут, в тени фруктовых деревьев, в благоухании цветов, государь и диктовал секретарям важный трактат. Итоги жизни великого царя! Сахибкиран назвал его «Уложением великого эмира Тимура Гургана».
– Моим детям, счастливым завоевателям государств, моим потомкам – великим повелителям мира.
Он отчего-то был уверен, что его дети и внуки, «дружно встав плечом к плечу», пойдут сообща вершить великие дела. Завоевывать мир! Ах, эти упоительные иллюзии великих завоевателей! Откуда в них такой практицизм, пока есть физические силы убивать и стяжать, и такая сентиментальная наивность, что касается самого ближайшего будущего, когда их уже не будет на земле? А час великого полководца уже пробил – где-то совсем рядом звучал бой часов, отсчитывая сроки, и этот гул уже шел по земле, и вечность звала его. Но Тимуру об этом было неведомо – кажется, он искренне верил, что будет жить всегда, что победит время, как татарского хана, персидского шаха или турецкого султана.
– Да будет им известно, что, в полной надежде на милосердие Всевышнего, я убежден в том, что многие из них наследуют мой могущественный трон. Это побуждает меня изложить для них правила, которыми я руководствовался сам. Строго соблюдая эти правила, они могут упрочить за собою то счастье, которого я достиг столькими беспокойствами, трудами и опасностями, которое дано мне небом, благотворным влиянием религии Магомета, да даст ему Бог мир, и могущественным ходатайством потомков и сподвижников его. Пусть эти правила послужат им руководством как в их поведении, так и в управлении государством, дабы они могли сохранить то государство, которое я им оставляю.
Тимур встал. Хромая, он прогуливался между клумбами цветов. Писцы наблюдали за ним в благоговейной тишине.
– Всех правил двенадцать, – сказал государь. – Ничто лучше не доказывает их важности, как то, что я извлек из них: они помогли мне достигнуть власти, завоевать государства, упрочить за мной завоевания и сделать меня достойным трона. Итак, слушайте внимательно. – Он обернулся к писцам. – Правило первое. Я заботился о распространении религии Бога и закона Магомета, этого избранного Богом сосуда: я поддерживал ислам во всякое время и во всяком месте.
Да, он говорил так, но вспоминал ли он тысячи правоверных мусульман, иранцев и индусов, из чьих отрезанных голов выросли башни по всей Азии?
– Правило второе. Я разделил преданных мне людей на двенадцать классов: одни из них помогали мне своими подвигами, другие – советами, как при завоевании государств, так и при управлении ими. Я пользовался ими, чтобы укрепить замок моего счастья; они были украшением моего двора.
Это несомненно, Тимур умел управлять и манипулировать людьми! Он это делал лучше многих! Его государственная машина работала днем и ночью, на полную мощь и всем на зависть.
– Третье. Советы с мудрыми, предусмотрительность, бдительность и деятельность помогли мне побеждать войска врагов и завоевывать области. В управлении я руководствовался кротостью, человеколюбием и терпением; я наблюдал за всеми, прикрываясь личиной бездействия, был одинаково благосклонен как к врагам, так и к друзьям.