Мир – это моё эго.
Если решу что-то сделать и у меня не получится, ничего страшного. Но если кто-то посторонний попытается присвоить себе результат, это уже другой разговор.
В истории полно узурпаторов, считавших себя спасителями.
Я зло посмотрел на Хаяму, и он ответил мне таким же взглядом.
В какой-то момент, похоже, сам того не заметив, он сжал кулаки. И вдруг разжал их и опустил глаза.
— Ты… ты помогаешь людям, потому что хочешь, чтобы они помогли тебе, да?
Всё.
Этот парень так ничего и не понял.
Кажется, он считает, что я что-то делаю исключительно ради собственной выгоды.
Но допустим, что Хачиман Хикигая именно таков.
Тогда он не позволит никому вроде него говорить что-то подобное.
Ни я, ни она до сих пор ни перед кем не притворялись.
— Нет.
Я больше не смотрел на него.
Показные доброта и жалость мне не нужны. От подростковой драмы со слезогонкой просто блевать охота.
В такой драме, каков бы ни был её сценарий, всегда есть проигравший. Это неизбежно. Есть вероятность, что в какой-то момент им стану я. И даже Хаяма от такого не застрахован.
Это игра с нулевой суммой. Если кто-то вытянет длинную соломинку, кому-то обязательно достанется короткая. И никак иначе. Даже если ты восторгаешься своей юностью, всего одна ошибка может всё перевернуть с ног на голову.
Хватит навешивать ярлыки на тех, на кого смотрите сверху вниз.
Не надо показывать своё сочувствие. Не надо демонстрировать свою жалость. Вы делаете это только ради себя.
Я подхватил свою одиноко лежащую сумку.
— Хватит выказывать мне своё мерзкое сочувствие. Не смей сам решать, что меня надо пожалеть. От ярлыков одни неприятности.
Выплюнул я напоследок, развернулся к Хаяме спиной и двинулся вниз по лестнице.
Быстро выскочил из кафе и не останавливался, пока не добрался до станции. За мной никто не гнался, но я всё равно почти бежал.
И остановился лишь на парковке, где оставил свой велосипед.
Посмотрел на небо, мерцающее множеством звёзд.
Многие велосипеды валялись на земле, наверно, опрокинутые порывом холодного ветра. Мой лежал в самом низу кучи. И пока я его вытаскивал, с моих губ сорвались слова.
— …Не лезьте ко мне.
Кому они были адресованы?
Я никому не позволю называть это самопожертвованием. Не дам звать жертвой того, кто выбирает самый эффективный вариант из возможных. Это позор. Преступление против того, кто отчаянно пытается выжить.
Чёрта с два я стану жертвой ради таких ублюдков, как вы.
Пусть оно неопределённо, пусть не слышно в моём голосе, пусть не выражается словами.
Но то, во что я верил, определённо было.
Быть может, только это и объединяло меня с другим человеком.
И этой веры я теперь лишился.
Глава 6. И потому Юи Юигахама заявляет
Проводить выходные в безделье – дело обычно, но в эти два дня всё было ещё хуже.
Я дрых до полудня, завтракал, валился на диван, задрёмывал, а когда просыпался, был уже вечер. Ужинал, вяло ждал, пока снова накатит сонливость, и ложился спать.
Так продолжалось два дня, а потом выходные закончились.
Во рту оставался привкус таблеток. Эта горечь и шершавость никак не хотела исчезать.
Ничего не изменилось, и когда настал понедельник. Настроение даже ещё мрачнее стало.
Небо затянули тучи, велосипедную дорожку на пути в школу продувал холодный ветер. Даже давить на педали было тяжелее обычного.
Когда я добрался до школы, потяжелели ноги. В ботинки заползал промозглый холод.
Зато в классе было столько народу, что казалось теплее.
Но всё равно, это из-за погоды тут сегодня такое мрачное настроение? Вроде все на месте, но обычного оживления не чувствуется.
Причина тому наверняка кроется в ядре класса.
Их голоса с задних парт сегодня звучали не столь громко, как обычно.
Даже всегда шумный Тобе старался сдерживаться.
— Хаято, так что там с клубом?
— Посмотрим. Думаю, лучше подойти пораньше.
Голос Хаямы звучал так же, как и всегда. Но лаконичность слов будто натуральным образом заражала всех окружающих.
— Точно, у футбольного клуба выходной же в пятницу был, да?
Мимоходом спросил Оука. Ямато кивнул. Все спортивные клубы занимались на одном стадионе, так что, конечно же, это заметили.
Где-то по ходу разговора переклинило Миуру. — Пятница… — Бессвязно бормотала она раз за разом.
Заметившая эту перемену настроения Эбина хлопнула ладонями по столу и с шумом вскочила.
— Ю-Юмико! О нет! «Пятница» и «понедельник» с одной буквы начинаются, так что я не могу понять, кто из них сверху, а кто снизу!
— Пятница… — Теперь уже пробормотала Юигахама.