— Привет, Сай.
— Ага, привет.
Услышав наши с Юигахамой ответные приветствия, он совсем по-детски моргнул. Какой он милый… А нет, не то. Почему он так мило удивляется? Это мне здесь надо удивляться, что он такой милый.
— Что-то не так, Тоцука?
Мы сказали что-то странное? Но он отрицательно помахал перед собой руками.
— Я просто подумал, что в классе вас редко заметишь вместе.
— П-правда? — удивилась Юигахама. Тоцука поспешно добавил.
— Просто я не ожидал такое увидеть.
А ведь так оно и есть. Юигахама действительно редко со мной в классе заговаривает.
Кстати, когда она к шкафчикам подходила, так ничего оттуда и не достала же. Если бы она сразу сунулась ко мне, все бы удивились и пристали потом с расспросами. Вот и пришлось ей провернуть такой финт. Как и следовало от неё ожидать…
Впрочем, даже при такой предусмотрительности, если на нас обратят внимание, сразу заметят необычность ситуации.
— …Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Тоцука, глядя на нас.
— Да нет, ничего!.. Просто, ну, клубные дела обсуждаем.
— А-а, вот оно что.
Паническое бормотание Юигахамы, кажется, убедило Тоцуку, и он хлопнул в ладоши. Да уж, неумение подозревать остальных — это настоящая добродетель. Думаю, если кто попробует обмануть столь чистое существо, того насмерть собственная совесть замучит.
— Но я рад, что вы можете, как и раньше, ходить в клуб.
Тоцука улыбнулся, похоже, он сказал это безо всякой задней мысли. Он ведь тоже участвовал в тех событиях во время выборов в школьный совет. И раз мы с Юигахамой разговариваем о клубе, со стороны кажется, что там всё нормально.
Но лицо Юигахамы застыло.
— У-угу… А, вот что! Сай, если у тебя будут какие проблемы, приходи к нам!
— …Ага.
Она запнулась было, но тут же выправилась и улыбнулась.
Не уверен, что слова «как и раньше» тут приемлемы. Мы, конечно, разговариваем с Юкиноситой, и серьёзной ситуацию не назовёшь. Мы не игнорируем друг друга и не ругаемся.
Вроде бы всё ничего.
Нет, вообще ничего. Пустота. В том-то всё и дело.
Тоцука с сомнением посмотрел на нас, качнув головой. Его взгляд словно спрашивал нас, что же всё-таки случилось. Но я чувствовал, что толком мне не объяснить, поэтому быстро сменил направление разговора.
— Не, ну смотри в чём дело. Если ничего не случается, мы готовимся к тому, что может случиться! Мы справимся с любой проблемой!
— Откуда столько энтузиазма?!
Юигахама ошарашенно уставилась на меня. Я что, обычно совсем безразличным выгляжу?..
— А-ха-ха. Хорошо, если что вдруг приключится, я сразу к вам. — Тоцука весело улыбнулся и посмотрел на часы. Учитель должен был вот-вот прийти. — Кажется, классный час скоро начнётся.
— А, точно. Тогда мы пойдём.
Тоцука с Юигахамой двинулись к своим местам. Но…
— …Да, кстати, Хикки.
Юигахама резко развернулась и придвинулась к самому моему уху.
На меня нахлынул слабый цветочный аромат, и мягкое дыхание защекотало кожу. Я вдруг ощутил то же тепло, что чувствовал в холодной клубной комнате, когда кое-чему пришёл конец.
Моё сердце заколотилось. Юигахама тихо прошептала:
— …Пойдём в клуб вместе, договорились?
И тут же побежала к своему месту, не дожидаясь ответа. Я смотрел ей вслед, непроизвольно схватившись за сердце.
Оно уже не просто колотилось. Оно билось так, словно стремилось вырваться из груди. И я с трудом удерживал его на месте.
Юигахама переступила через себя, говоря это, потому что ей тяжело было ходить в клуб.
И я чувствовал то же самое. Мне совершенно не хотелось туда идти.
Хоть мы и приходили в клуб каждый день, чувствовалась в этом какая-то жестокость. Мы все трое приходили, хотя ни один из нас этого не хотел.
Но не хотели мы и признать, что будем ходить всё равно. Потому что просто не желали осознавать, сколь многое мы потеряли.
А может, мы ходим из чувства долга, словно хотим сохранить и удержать клуб, как животные стараются сохранить свой вид и самих себя.
Дни, когда ты просто стараешься не убегать.
Дни, когда ты оплакиваешь мёртвых.
Чтобы не оправдываться за то, что потерял. Чтобы не признавать абсурдность ситуации. Вот почему мы держим себя в руках и изо всех сил стараемся вести себя как обычно.
Конечно же, это обман.
Но именно я его выбрал.
Изменить свой выбор невозможно. Время нельзя повернуть вспять, и многое уже невозможно восстановить. Горевать значит предать прошлого себя.
Если о чём-то сожалеешь, выходит, оно много для тебя значило. Вот почему я не буду горевать. На самом деле я вцепился во что-то, что обычно мне не по силам удержать. Уже это должно служить достаточным утешением.