Старушка Люккардъ вышла изъ дома.
Отецъ велѣлъ ее позвать? какое такое дѣло? Послѣ зельденской передряги онъ съ ней и слова не промолвилъ, а если и говорилъ, такъ что нибудь насчетъ повседневной работы -- только. Валли почувствовала и страхъ, и отвращеніе, однако встала и послѣдовала за старушкой.
-- Ну, чего ему?
-- Большая новинка, отвѣтила Люккардъ и прибавила:-- вотъ, взгляни сама!
Пройдя нѣсколько шаговъ, Валли увидѣла отца передъ домомъ и рядомъ съ нимъ молодаго крестьянина изъ ихъ же деревни -- Викентія Гелльнера, у котораго изъ петли куртки торчалъ большой букетъ. Это былъ приземистый, угрюмый дѣтина, упрямый, скрытный -- такимъ Валли еще знала его съ самаго дѣтства. Добраго слова отъ него никогда никто не слышалъ -- за исключеніемъ дочери Штроммингера, къ которой онъ лѣзъ съ любезностями еще на школьной скамейкѣ. Два мѣсяца тому назадъ онъ похоронилъ почти одновременно отца и мать и сталъ самъ хозяиномъ -- вторымъ послѣ Штроммингера богачемъ въ околодкѣ.
У Валли кровь похолодѣла въ жилахъ: она сейчасъ же поняла, угадала, что хотѣлъ сказать ей отецъ.
-- Викентій хочетъ пожениться на тебѣ, произнесъ Штроммингеръ.-- Я уже далъ ему слово. Въ будущемъ мѣсяцѣ свадьба.
Сказавъ это, онъ повернулся и скрылся въ домѣ, не находя нужнымъ что либо прибавить.
Дѣвушка на минуту онѣмѣла -- словно громовой ударъ поразилъ ее. Надо было ей оправиться, придти въ себя. Викентій, не долго думая, смѣло подошелъ къ ней и чуть не обнялъ ее, но она отскочила съ крикомъ ужаса... Что дѣлать, что говорить теперь -- Валли уже знала.
-- Слупіай, Викентій, заговорила она, дрожа всѣмъ тѣломъ отъ душевнаго потрясенія:-- прошу тебя -- иди домой! Быть твоей женой я не могу. Вѣдь не захочешь же ты, чтобы отецъ сталъ меня принуждать?.. Говорю тебѣ разъ навсегда: я не люблю тебя!..
Лицо Викентія судорожно передернуло, онъ закусилъ нижнюю губу, а въ черныхъ глазахъ его, устремленныхъ на Валли, сверкнулъ плотоядный огонекъ.
-- Не любишь меня?.. Да я-то тебя люблю! Я жизни не пожалѣю, чтобы овладѣть тобой, чтобъ ты была моей. Твой отецъ уже согласился -- и я никогда не возвращу ему его слова. Полагаю, что ты еще одумаешься, если отецъ захочетъ, чтобы ты одумалась.
-- Викентій, если бы ты былъ поумнѣе, ты не говорилъ бы такъ и зналъ бы, что ужь теперь-то я ни за что не пойду за тебя, а принудить меня невозможно... Знай же это! Ну, иди теперь домой. Нечего намъ больше говорить.
И Валли отвернулась отъ него, быстро пошла къ дому и скрылась за дверью,
-- Охъ, ты мнѣ! гнѣвно крикнулъ ей вслѣдъ Викентій и, крѣпко огорченный, сжалъ кулаки, но сейчасъ успокоился и проговорилъ сквозь зубы:-- ладно, что-жь -- и подождать могу! Станемъ ждать!..
Дѣвушка прошла прямо въ комнату отца. Штроммингеръ сидѣлъ уткнувшись въ свои счеты, и, когда она явилась, неторопливо оглянулся.
-- Тебѣ чего надо?
Цѣлый снопъ золотыхъ, теплыхъ лучей солнца падалъ на Валли изъ небольшаго окошка. Она стояла передъ отцомъ такая стройная, свѣтлая, какъ будто сама была свѣтящимся существомъ. Штроммингеръ невольно заглядѣлся на свое дѣтище -- такъ ужъ хороша была Валли въ эту минуту. Она спокойно отвѣтила:
-- Я пришла сказать вамъ только, что не пойду за Викентія.
-- Хо-хо! воскликнулъ онъ, вскочивъ.-- Вотъ какъ! Не пойдешь за него?...
-- Да. Я не люблю его.
-- Ну, а я у тебя спрашивалъ: любишь ты его или нѣтъ?
-- Нѣтъ, я сама говорю.
-- Такъ и я тебѣ самъ скажу: черезъ мѣсяцъ ты будешь женою Викентія -- по любви тамъ или безъ любви -- все равно. Я ему обѣщалъ, а Штроммингеръ держитъ данное слово. Пошла теперь вонъ!
-- Нѣтъ, отецъ, погодите, сказала Валли.-- Я вѣдь не скотина какая-нибудь, которую хозяинъ захочетъ -- продастъ, захочетъ -- промѣняетъ, не спрашивая ее. Надо меня спросить, такъ я думаю, коли дѣло идетъ о моемъ замужествѣ.
-- Очень нужно! Дѣти -- собственность отца, также какъ теленокъ или корова собственность хозяина, а потому и должны повиноваться отцу.
-- Это гдѣ-же сказано?
-- Гдѣ сказано? Въ Библіи!
Лицо Штроммингера побагровѣло, а это ничего хорошаго не предвѣщало.
-- Тамъ сказано только, что дѣти должны почитать и любить родителей, а насчетъ выхода замужъ за противнаго человѣка -- единственно по желанію отца -- ничего не сказано! Вотъ, видите-ли, если бы этимъ я могла оказать вамъ помощь, если бы, идя за Викентія, я спасла васъ отъ смерти или нищеты -- ну, тогда мнѣ слѣдовало бы пойдти за него, хоть бы сердце даже разорвалось въ куски... Но вы вѣдь богаты, ни въ чемъ и ни въ комъ не нуждаетесь, вамъ все все равно съ кѣмъ бы я ни повѣнчалась, и вы дали слово Викентію лишь со злости, чтобы я не досталась Іосифу, котораго люблю! И онъ полюбилъ бы меня, если бы познакомился со мной!.. Нѣтъ, это не хорошо, и въ Библіи не сказано, что дѣти должны въ такомъ случаѣ повиноваться...