-- Слушай, отецъ -- ничего не выйдетъ. Будто ты не знаешь, что я скорѣе голодомъ тамъ уморю себя?.. Отпустите вы меня, или -- въ послѣдній разъ говорю -- будетъ... быть тогда бѣдѣ!
-- Э, да что тутъ слушать!.. Ну, вы чего-же стоите -- ждете? О чемъ призадумались?.. Мнѣ, съ больной ногой, что-ли, брать-то ее? Хватайте, да покрѣпче держите: она вѣдь отродье Штроммингера,-- такъ что ей десятокъ такихъ какъ вы?.. Неравно разбросаетъ... Зарубите это себѣ на носу!
Такія слова разобидѣли и раздражили парней, и они бросились въ кухню вслѣдъ за Валли, презрительно фыркая и крича:
-- А вотъ, она сейчасъ будетъ въ нашихъ рукахъ!
Валли, очутившись въ кухнѣ, подскочила къ очагу, выхватила изъ огня охваченное пламенемъ полѣно и крикнула:
-- А -- ну, суньтесь! Первому, кто дотронется до меня -- сожгу волосья и кожу!
При взглядѣ на высокую, стройную дѣвушку, съ длинной горящей головней въ правой рукѣ, казалось, что то былъ самъ архангелъ съ огненнымъ мечомъ.
Парни попятились.
-- Стыдно вамъ, стыдно! подзадоривалъ Штроммингеръ.-- Вѣдь можете-же вы цѣлой-то оравой справиться съ одной дѣвушкой?... Надо вышибить у ней полѣно! вдругъ заоралъ онъ и затрясся отъ ярости. Совладать съ Валли, скрутить ее теперь на глазахъ всей деревни ему особенно захотѣлось: тутъ уже была затронута его честь.
Нѣсколько человѣкъ изъ аттакующихъ вооружились принесенными палками -- и началась настоящая охотничья схватка, какъ будто въ кухню Штроммингера забѣжалъ дикій звѣрь. И дѣйствительно, Валли походила теперь на дикаго звѣря: съ глазами налившимися кровью, съ холоднымъ потомъ на лбу, оскаливъ бѣлые зубы и постукивая ими, она била полѣномъ направо и налѣво, куда попало, защищая себя отъ попаденія толпы, какъ отстаиваютъ свою свободу и жизнь кровожадные хищники пустыни. Когда на полѣно, которымъ отмахивалась Валли, стали чаще сыпаться удары, а оно было единственнымъ ея оружіемъ,-- дѣвушка размахнулась и швырнула его въ толпу... Парни закричали и отступили, но это не помогло: Валли, вытаскивая новыя головни, принялась швырять ихъ въ лица нападавшихъ. Сумятица усиливалась.
-- Эй, воды! закричалъ Штроммигеръ.-- Затушить огонь! Несите-же воды!
Это была уже послѣдняя мѣра, и если это имъ удастся -- тогда все кончено: гибель Валли неизбѣжна... Но вотъ и вода принесена... Валли оторопѣла, упала духомъ -- и вдругъ ужасная, отчаянная мысль мелькнула въ ея головѣ! Некогда было тутъ размышлять... Мелькнувшая, еще неясная мысль прямо перешла въ дѣло: схвативъ горящее полѣно и махая имъ, она ринулась въ толпу, свободно вылетѣла на дворъ -- и тамъ, сильно размахнувшись, пустила дымящуюся, красную головню въ открытый сарай, гдѣ лежали сѣно и солома.
Раздались крики ужаса.
-- Тушите, заливайте теперь! крикнула Валли и пустилась бѣжать, выскочивъ изъ воротъ на улицу. Она неслась неудержимо все впередъ и впередъ, а на дворѣ Штроммингера раздавались вопли, стоны, однимъ словомъ -- тамъ была кутерьма, потому-что изъ-подъ кровли сѣновала уже вылетали огненные языки, и толпа спѣшила затушить пожаръ.
Когда первый клубъ краснаго дыма поднялся надъ деревней, въ то же время съ крыши Штроммингерова дома что-то черное шумно вспрянуло, точно это было дѣтище огня, и, покружась высоко въ воздухѣ, полетѣло слѣдомъ за Валли.
Дѣвушка услыхала какой-то шумъ, раздававшійся позади ея, и полагая, что за нею гонятся люди -- еще быстрѣе понеслась куда глаза глядятъ.
Ночь уже наступила, а кругомъ не было темно. Довольно яркій свѣтъ обливалъ дорогу, и трепещущія волны его какъ-бы сопровождали бѣглянку, издали. Валли поднялась на крутой утесъ, чтобы посмотрѣть: нѣтъ-ли погони, и тутъ только успокоилась, увидѣвъ, что ее преслѣдуютъ лишь -- по воздуху. Ну, вотъ и достигла она того, чего желала! Теперь уже никому не было дѣла до нея, гнаться за нею не станутъ, потому что гораздо важнѣе потушить пожаръ, а при этомъ для всякаго найдется занятіе. Одинъ Ганзль догналъ таки ее и, разлетѣвшись, такъ ударился о Валли, что она еле на ногахъ удержалась. Дѣувшка прижала его къ груди и въ совершенномъ изнеможеніи опустилась на землю. Раскраснѣвшееся, гнѣвное лицо ея было обращено въ ту сторону, гдѣ горныя вершины окрашены были заревомъ пожара... А пожаръ-то устроила она, и теперь не спускала глазъ съ этой картины. Что-то грозное, поражающее было во всей ея фигурѣ. Но вотъ на окрестныхъ колокольняхъ ударили въ набатъ -- и Валли услышала, какъ колокола явственно, гудѣли: поджогъ, поджогъ. Эти страшные дрожащіе звуки убаюкали измученную душу дѣвушки... Она стала терять сознаніе и упала въ обморокъ.