— Согласен!- выпалил Ульфар с торопливым вздохом облегчения, вызвавшим у Яхьи очередную презрительную усмешку.
— Это еще не все, — халиф сделал паузу, наслаждаясь тревожной растерянностью на лице герцога, — но сначала убери...этих, прежде чем мы продолжим разговор.
Яхья небрежно кивнул на окруживших герцога придворных и Ульфар, передернув плечами, жестом велел изумленным выйти вон.
— Этих тоже, — халиф указал глазами на застывших у входа стражников-лангобардов, — для того, что я скажу достаточно и моей стражи.
Ульфар затравленно покосился на окруживших халифа черных рабов-зинджей, с длинными копьями и странной формы мечами, но все же велел убраться своим стражникам. Когда тяжелая, окованная железом, дверь захлопнулась за последним из лангобардов, Яхья вновь повернулся к Ульфару.
— Этот город я мог бы взять и не сговариваясь с тобой, — доверительно сказал халиф, — даже того войска, что есть сейчас со мной, хватило бы на весь Джаляль-аль-Хиляль . Но я не какой-то мелочный эмир, каким был Мухаммед ибн-Юсуф, погрязший в беспробудном пьянстве и самом мерзком разврате, я даже не просто халиф — я потомок пророка и духовный сын муккурабуна Исрафила и аль-Уззы, воплощенный Бог на земле. Несколько городов для меня значат меньше чем ничего: весь мир должен поклониться мне — и на меньшее я не согласен.
Он внимательно посмотрел на герцога и тому пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не содрогнуться перед просветленным взглядом фанатика.
— Наш союз не может быть союзом равных, — продолжал халиф, — и я явился сюда не как твой гость, но как хозяин своих законных владений. И, на правах хозяина, я могу даже оставить тебя наместником этого города — если ты примешь ислам и признаешь меня единственным Господином, властвующим на земле и на небе.
Ульфар уже раскрыл было рот, чтобы возразить — но тут же и захлопнул его, вновь встретившись взглядом с холодными, как у ядовитой змеи, глазами халифа.
— Мои же люди растерзают меня, если я сменю веру, — только и нашелся, что промямлить лангобард.
— Не растерзают, — усмехнулся халиф, — многие из благородных христиан принимают священный Коран — и в Испании и на Сицилии. Но я и не требую от тебя делать это открыто — по крайней мере до нашей победы над мальчишкой-ромеем. Просто склонись передо мной сейчас — а когда наши войска войдут в Рим ты во всеуслышание объявишь своему войску, что признаешл меня Тем, Кто есть все.
— Согласен, — торопливо кивнул Ульфар, вызвав очередную насмешку халифа.
— Ты верно думаешь, что я наивный простачок, — сказал он, — которого будет легко обмануть, после того, как дело будет сделано? Я покажу тебе, что со мной лучше не шутить. Кликни обратно кого-то из тех бездельников, что ты прогнал. И лучше выбери кого-то кого не сильно жалко.
Ульфар, поколебавшись, позвал начальника стражи, — светлобородого лангобарда в кольчуге и с мечом на поясе, — и шепнул ему на ухо пару слов. Стражник выскочил за дверь и спустя миг вернулся вместе со светловолосой женщиной в синем платье и в рубиновом ожерелье. За ее руку держался светловолосый мальчик лет восьми.
— Таков, значит, твой выбор? — халиф насмешливо посмотрел на герцога, потом перевел взгляд на вошедших, — как тебя зовут, женщина, и кто ты вообще?
— Мое имя Герда, — стараясь не выдать своей дрожи, сказала вошедшая, — я вдова Крута, бывшего короля Тюрингии.
— Я слышал о твоем муже, — кивнул халиф, — этот мальчик — его сын?
— Да...господин, — добавила Герда, настороженно бросив взгляд на герцога, — король Гримоальд был так добр, что предоставил нам убежище.
— Твой муж был закоренелым язычником, — бросил халиф, — это ведь он устроил резню правоверных в Женеве? Я — тот, в чьей власти карать, как карает и сам Аллах, могу уничтожить вас обоих — даже без пролития крови. Но в милости своей я позволяю тебе выбрать — кто сегодня умрет: ты или твой сын? Выбирай сейчас, женщина!
Герда бросила умоляющий взгляд на герцога, но тот сделал вид, что не заметил этой мольбы: слишком занятый в Италии, он не желал ввязываться еще и в борьбу за власть в Тюрингии. Он давно подыскивал предлог, как избавиться от ставшей обузой вдовствующей королевы, чтобы не ссориться с набирающим силу северным соседом. Это, видимо, поняла и Герда: обреченно вздохнув, она шагнула вперед.