— Мама!!! — крикнул мальчишка, метнувшись за Гердой, но стоявший рядом стражник дернул его обратно. Сама же Герда будто и не заметила этого крика — словно завороженная мерцающими зелеными глазами Яхьи, она шаг за шагом подходила к нему. Халиф довольно усмехнулся и, встав с кресла, стянул с руки перчатку из черного шелка, на котором тянулась вышитая серебром арабская вязь. На ладони виднелось, что-то вроде родимого пятна, повторявшего очертаниями четырехкрылый символ на знамени халифа.
— Сейчас ты увидишь касание Длани Бога, — не оборачиваясь, бросил он Ульфару. Шагнув вперед, халиф возложил руку на лоб женщины, не сводя с нее пристального взгляда. В следующий миг Герда вскрикнула, затрясясь всем телом. По ее лицу и коже побежали черные пятна и она рухнула, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.
— Нееет!!! — взвизгнул мальчишка, вырвавшись из рук стражника, который, как и герцог, ошеломленно смотрел на мертвую женщину. Однако мальчику так и не довелось коснуться матери — халиф, уже вернувший перчатку на руку, мертвой схваткой стиснул плечо юного принца и мальчишка сразу же обмяк, испуганно косясь на смертоносные пальцы рядом с его лицом.
— Твоя мать умерла, чтобы ты остался жить, — наставительно сказал Яхья, — уважай же ее память, мой мальчик. Как тебя зовут?
— Тит...Титмар, — выдохнул ребенок, — то есть Иаков, в крещении. Зачем...зачем ты убил мою маму?
— Йакуб, — усмехнулся Яхья, пропустив мимо ушей вопрос мальчишки, — так звали моего отца, прямого потомка Пророка. Тебе нечего делать тут Йакуб — и в этом городе и в этой неверной стране, не говоря уже о твоей родине, полной самого пагубного ширка. Твой отец был ярым идолопоклонником, но и смелым воином, сын которого заслуживает лучшей доли. Пойдем со мной, мальчик, и я покажу тебе могущественные страны и огромные города, о которых ты ничего не слышал, полных невероятных чудес.
Мальчик, все еще всхлипывая, смотрел на мать, почти не слушая халифа. Яхья же, продолжая цепко удерживать ребенка за плечо, развернулся к выходу.
— Надеюсь, ты усвоил урок, Ульфар, — бросил он, — и помнишь наш уговор. Через пять дней я подведу флот к Риму — и, надеюсь, к тому времени твое войско возьмет город в осаду.
— Зачем тебе мальчишка? — не удержался от вопроса Ульфар.
— Из иных мальчиков порой рождаются великие мужи, — сказал халиф, — каким мог бы стать император ромеев, что умрет через несколько дней. Я помогу Йакубу встать на верную дорогу. Ты же запомни — через пять дней с войском у Рима.
С этими словами он вышел из комнаты, сопровождаемый стражей из зинджей, оставив герцога тупо смотреть на женский труп, покрытый черными пятнами.
— И потом они оба уселись на своего проклятого слона и убрались восвояси! Что же, остается надеяться, что сарацин не обманул, когда говорил о помощи под Римом.
Спустя три дня после разговора в Марселе Ульфар вернулся в Павию — старинную столицу лангобардов, пока Гримоальд не перенес свою резиденцию в Рим. Сейчас же герцог находился в опочивальне королевского дворца, облаченный в лишь плащ из алой парчи, наброшенный прямо на голое тело. В руке Ульфар держал золотой кубок с красным вином, шумно прихлебывая в промежутках между словами. Рядом, на обширном ложе, выстланным куньими и лисьим мехом, возлежала обнаженная пышногрудая женщина с длинными черными волосами. Куртизанка Валерия из Гераклеи была любимой наложницей вдовца-герцога, который предпочитал ее всем своим случайным любовницам.
— И ты выполнишь его условия? — небрежно спросила она, переворачиваясь на спину и лаская пальцами полные груди с набухшими алыми сосками.
— Придется, — передернул плечами Ульфар, — если бы ты видела то, что видел я...ладно! Пусть сначала поможет мне захватить Италию, а там посмотрим. Если он попробует возложить на меня свою лапу, я отрублю ему ее по локоть- а потом и голову!
С этими словами он залпом допил вино и, отшвырнув кубок, навалился на кровать, подминая под себя податливое женское тело.