Мама тем временем в своей стихии: подносит гостям канапе, как хозяйка светского приема в Нью-Йорке 1920-х годов. Недавно она бросила работу риелтора и теперь ест слишком много шоколада, чтобы с полным правом ходить на встречи группы «Весонаблюдатели», где можно пообщаться и посплетничать. В остальном ее светская жизнь ограничена еженедельными визитами к Грэму, ее психотерапевту; он утверждает, что способен видеть будущее, однако о моем разрыве с Джейд не предупреждал.
Бабуля с каждым моим приездом, кажется, становится все ниже и ниже. Сейчас она танцует и поет посреди комнаты. Спектакль «Волшебник страны Оз» в театре одного актера – для всех, кто готов смотреть и слушать. Она жизнь и душа любого мероприятия.
Хотя вечеринка устроена в мою честь, я не знаю большинство людей, собравшихся в нашей гостиной. Да я и саму гостиную узнаю́ с трудом: мама уставила ее новой мебелью и украсила безделушками, которые папа завтра вернет в магазины. Кажется, что мы попалив журнал «Домашний очаг», но только на один день. Новый диван. Пледы, подушки и пуфы. Маленькие таблички с вдохновляющими цитатами: «Все случайности неслучайны», «Сохраняй спокойствие и двигайся вперед!», «То, что вас не убивает, делает вас сильнее». Даже подставки для напитков говорят мне: «Живи, люби, смейся».
Над камином висит гирлянда моих школьных фотографий; на каждой красуется знак копирайта, прямо на моем лице. Папа уверен, что заключил выгодную сделку и «взломал» систему: распечатал фото с сайта, вместо того чтобы платить «этим грабителям» в фотостудии.
Из тех, кого я знаю, здесь Мадлен – самопровозглашенный мэр деревни; обычно именно она организовывает подобные мероприятия. Без сомнения, позже она оценит нашу вечеринку – по косточкам разложит. Мадлен пришла со своим мужем Джеффом, у которого тревожное расстройство: он ненавидит любые неловкие ситуации. Еще у Джеффа фобия: он боится есть на публике. Желая избежать неловкости, он не отказывается от канапе, которыми его угощают, и к концу дня его карманы будут набиты сливочным сыром и копченым лососем.
Я оборачиваюсь и замечаю нашего соседа Десмонда, который пристает к женщинам вдвое моложе его и рассказывает ужасные шутки, которые никогда не доходят до кульминации. Скоро он будет храпеть и давиться во сне своей вставной челюстью. Его жена Берил, сидя в инвалидном кресле, говорит всем, кто готов ее слушать, что не хочет рассказывать о своем здоровье, – а потом подробно излагает историю всех своих многочисленных болезней. Удивительное дело: какая бы медицинская проблема ни возникла у любого из соседей, вскорости у Берил появится такая же. Это как если бы деменцией можно было заразиться воздушно-капельным путем, а потом вылечиться за месяц.
Снова раздается звонок в дверь, и я возвращаюсь к своим обязанностям.
– О, мне правда очень жаль, Джоши, – говорит Карен, моя бывшая няня, войдя в дом.
Мама действительно пригласила всех. Карен, по-видимому, не понимает, что прошло два десятилетия с тех пор, как она укладывала меня в кровать и любую беду могло поправить ласковое слово. Она протягивает мне коробку со сладостями, которую я кладу поверх быстро растущей горы других коробок, банок и контейнеров с подаренными шоколадными конфетами. Не исключено, что это те самые коробки, которые мы дарили сегодняшним гостям на прошлой неделе, и сейчас они просто возвращают их с оставшимися там батончиками «Баунти» и «Милки Уэй».
– Не волнуйся, я уверена, что ты скоро встретишь кого-нибудь другого.
– Спасибо, – говорю я сквозь стиснутые зубы. – Проходите туда, – указываю в сторону гостиной, где Джефф уже начал сильно потеть.
Даже не знаю, что хуже – шутки или сочувствие. Я еще не готов ни к тому ни к другому. Хочу свернуться где-нибудь клубочком, выплакаться и набить рот всем этим шоколадом. Прошло всего двадцать четыре часа. Я не думаю о том, что рано или поздно встречу кого-то другого. Я не хочу, чтобы эта красивая, соблазнительная, пока еще неведомая вторая половинка, которую мне все время обещают, ждала меня где-то в большом мире. Я хочу быть с Джейд, хочу того будущего, которое мы планировали, и чтобы моя жизнь вернулась на круги своя. Но как будто мало того, что я переехал в родительский дом, – кажется, теперь я должен делить свое горе со всей деревней.
Я собираюсь поприветствовать очередного незнакомца из прошлого, но тут из гостиной доносится крик. Спешу посмотреть, что случилось, и обнаруживаю дрожащего Джеффа, который не может дышать: у него паническая атака. Чья это была идея – пригласить самого тревожного человека в мире на самую неловкую вечеринку на свете? Джеффа усаживают на диван – и запасы канапе взрываются в его задних карманах; сливочный сыр разлетается во все стороны и размазывается по комнате. Мама хватает мокрое кухонное полотенце и мечется вокруг, жалуясь, что не может оттереть пятно с обивки дивана. У папы вытягивается лицо: он понимает, что теперь не сможет вернуть диван в магазин; деньги, полученные от тотализатора, не покроют расходы на вечеринку.