В ацтекской литературе не только мифы и легенды, но и, казалось бы, такие сугубо прозаические произведения, как исторические хроники, разного рода дидактические наставления и даже руководства по отдельным ремеслам, оказались облеченными в поэтическую форму. Впрочем, аналогичные явления можно проследить и в других древних литературах, начиная от древнеегипетской гномики и произведений-поучений народов Двуречья и кончая литературой Древней Греции, где даже сезонный календарь земледельца принял эпическую форму (поэма Гесиода «Труды и дни»).
По-видимому, так же обстояло дело и с лирической поэзией, хотя до нас не дошло ни одного текста произведения, записанного при помощи ацтекской системы письма. Однако на это указывают следующие строки неизвестного ацтекского поэта:
Я пою по рисункам в книге,
Я вижу, как они развертываются.
Я – чудесная птица!
Ибо только я заставляю говорить книги
В доме письмен.5
Таким образом, устная традиция была в ацтекском мире необычайно устойчивой. Благодаря этому обстоятельству, а также самоотверженному труду А. де Ольмоса и Б. де Саахуна и их индейских учеников существует такое изобилие литературных памятников на языке науатль. С другой стороны, несомненно, что ритмика и образность прозы некоторых современных Центральноамериканских писателей имеет корни в ацтекской литературе.
4
Ацтеки живо интересовались своим прошлым и гордились им. Особенностью ацтекской исторической литературы была тесная связь с календарным циклом и хронологией. Система счисления времени вообще играла чрезвычайно важную роль в идеологии жителей Месоамерики: родившиеся в тот или иной день получали по нему свое имя (и, считалось, свою судьбу), через определенные промежутки времени воздвигались монументальные памятники; каждый раз по истечении 52 лет совершались очень сложные обряды, производилась перестройка гигантских святилищ – пирамид. Неудивительно поэтому, что не только вся история, но и легендарное и мифическое прошлое народов Месоамерики пронизаны календарными датами, являвшимися реальным или воображаемым костяком любого исторического текста.
Более того, повторение одинаковых дат (что вытекает из любого циклического построения), по мнению ацтеков, должно было вызывать и повторение аналогичных событий. Отсюда – вера в прогностические возможности календарных исчислений, в счастливые и несчастливые дни, годы, циклы, тесная связь божеств с определенными датами и изощренная мистика чисел (определенное число небес, подземных миров, стран света и т.д.).
Альварадо Тесосомок, индейский хронист, живший вскоре после завоевания, оставил в своей «Мексиканской хронике» строки, прекрасно передающие отношение ацтеков к истории и историкам:
И вот так они (предки) решили сообщить это,
И вот так они решили запечатлеть это в своем рассказе,
И для нас они рисовали это в своих рукописях,
Мужчины древности, женщины древности.
Они были нашими дедами, нашими бабками,
Нашими прадедами, нашими прабабками,
Нашими прапрадедами, нашими предками.
Их сообщения повторялись снова и снова,
Они оставили их для нас,
Они завещали их навсегда
Нам, живущим теперь,
Нам, которые произойдут от них.
Никогда не будет потеряно,
Никогда не будет забыто
То, что они совершили,
То, что они решили запечатлеть в своих картинах,
Их славу, их историю, их память.
И вот, в будущем
Это никогда не погибнет,
Никогда это не будет забыто!