Легионеры, один за другим, неохотно поднялись со своих мест и подошли к оживившимся командирам. Мысль устроить маленький смотр явно взбодрила уже осовевших от выпитого вояк.
– Как все это носится? – спросил Макрон, выбираясь из-за стола и скептически озирая необычное снаряжение.
– Неплохо, командир, – ответил легионер, который первым подчинился приказу. – Эти доспехи легче кольчужных. И попрочней, ведь пластины сплошные.
– А с виду полное барахло. Двигаться эта хрень не мешает?
– Панцирь гибкий, командир. Приспосабливается к движениям.
– Да ну?
Макрон подергал одну из пластин, потом зашел со спины, задрал плащ.
– Крепится с помощью этих пряжек, как я понимаю?
– Так и есть, командир.
– А легко ли их одевать?
– Ничего сложного, командир.
– Они дорогие?
– Дешевле кольчужных.
– А как же так вышло, что вы, пареньки из Двадцатого, получили их первыми? Вроде бы в настоящие битвы-то вас еще не совали.
Центурионы засмеялись, тогда как легионер покраснел от обиды.
– Не могу знать, командир. Я всего лишь солдат.
– Перестань называть его командиром, – прошипел самый рослый из рядовых. – Сейчас это вовсе не обязательно.
– Но он ведь и впрямь командир.
– Да, но не твой. И ты не в строю. Мы сейчас не на службе, и центурионы других легионов нам не указ.
– Ты! – Макрон ткнул ершистого малого пальцем в грудь. – Заткнись! Будешь говорить, когда тебя спросят. Понятно?
– Мне все понятно, – хмурясь, ответил солдат, – но подчиняться тебе я не стану.
– Еще как, на хрен, станешь! – взревел Макрон и ткнул строптивца кулаком в солнечное сплетение.
Он тут же выругался, ощутив острую боль, ибо кулак угодил в стальную пластину. Правда, это не помешало центуриону другой рукой заехать болтуну в зубы. Ошеломленный солдат повалился на своих товарищей, а Макрон – на него, увлекаемый силой удара.
– Ладно, парни! – со смехом выкрикнул он. – Раз уж мы все не на службе и не в строю, то предлагаю хорошую, честную драку. Намнем друг другу бока без чинов, а?
Все офицеры, кроме Катона, мигом повскакивали со своих мест и бросились на опешивших легионеров. Однако замешательство молодцов из Двадцатого длилось недолго, и, как только на них обрушились первые удары, они, стряхнув с себя хмель, начали отбиваться. Заведение моментально наполнилось грохотом, криками, бранью. Трактирщик поспешил вывести в заднюю дверь своих шлюх.
– Катон! – орал Макрон, сцепившись с рослым легионером. – Помогай!
Поднявшись с лавки и расставив пошире нетвердо державшие его ноги, Катон размахнулся, целя кулаком в ближайшую из солдатских насупленных физиономий, потом ударил что было сил, но промазал и, угодив в стену, сильно ушиб костяшки пальцев. Следующий удар, правда, задел-таки челюсть противника, но отозвался в ушибленной руке болью. Долей мгновения позже Катон заметил чей-то кулак, подлетавший уже к его собственному лицу, и во второй раз в эту ночь окружающий мир сделался для него белым. Охнув, юноша пал на колени и затряс головой, пытаясь прояснить зрение. Когда оно вернулось, молодой оптион увидел над собой дюжего молодца с высоко вскинутым табуретом и, инстинктивно подавшись вперед, боднул противника головой в пах. Легионер взвыл, выронил табурет и сложился вдвое, схватившись руками за низ живота.
– Хорошая работа, сынок! – крикнул Макрон.
От полученного удара и излишка выпитого вина голова юноши непрестанно кружилась. Он попытался встать на ноги, но потерпел плачевную неудачу, однако сквозь гвалт и треск мебели ухитрился расслышать отдаленный топот.
– Провосты! – крикнул кто-то. – Сматываемся, пока нас не схватили!
Драка вмиг прекратилась, и римляне всей толпой устремились к заднему выходу из заведения, в то время как в главную дверь уже вваливались патрульные – в черных плащах и грозно позвякивающих доспехах. Макрон подхватил Катона и вытащил во двор, через который торопливо бежали участники потасовки. Оптион, плохо соображая, что происходит, перевалился вслед за Макроном, решившим, видимо, оторваться от основного скопления беглецов, через какой-то забор, и, шатаясь и ковыляя, устремился в путаный лабиринт переулков. Скоро звуки погони стихли, но тут юноша понял, что в пылу бегства потерял своего командира.
Он остановился и прислонился к какой-то стене, пробуя отдышаться. Мир вокруг него все вращался. Тело корежили рвотные спазмы, но из желудка не шло ничего, кроме желчи.
– Макрон! – жалобно простонал он. – Макрон!
Неподалеку послышались голоса, зазвенели доспехи.