— Звучит зловеще, — заметил Веспасиан. — Честно скажу, мне не хотелось бы встретиться с этим Круаком. А ты что скажешь, центурион?
— Я видел его слуг, командир. Они просто ужасны. Кажется, что у них одна цель — сеять страх.
— Я тоже склонен так думать. Но если это действительно так, то почему жители острова мирятся с ними? Что им мешает прогнать таких злобных жрецов?
— Страх, — тут же ответил Верика. — Если Круак когда-нибудь явится, нынешние людские страдания обернутся ничем в сравнении с вечными муками тех, кто дерзал противиться его посланцам.
— Понятно. И как ты относишься ко всему этому, царь?
— Я верю в то, во что должен верить, по мнению моих подданных, и возношу молитвы Круаку, как и другим божествам, поскольку это считается необходимым. Но служители бога, несущего ночь, — другое дело. Раз они выжигают деревни и губят людей, я имею полное право объявить их ложными жрецами, извращающими смысл высших предначертаний. Не думаю, чтобы многие атребаты вдруг возроптали, узнав о гонениях, каким подверглась эта ужасная секта. И уж тем более никто не упрекнет меня в превышении власти, если искоренением зла займется Рим как неуклонный поборник справедливости и порядка.
Верика опустил глаза, посмотрел на пышущие жаром угли.
— А поскольку Рим не очень-то боится Круака, я смею надеяться, что он займется этим в ближайшие дни.
— У меня нет конкретных распоряжений относительно друидов, — возразил Веспасиан. — Однако командующий ясно дал мне понять, что к началу весенней кампании твоим владениям должна быть обеспечена полная безопасность. И если для этого необходимо разобраться с друидами Темной Луны, то наши интересы, считай, совпадают.
— Вот и отлично.
Верика, кряхтя, выбрался из кресла, и римляне вежливо поднялись вместе с ним.
— Признаться, я устал и хочу вернуться в Каллеву со своими людьми. А ты, легат, наверное, хочешь потолковать с центурионом.
— Да. Если ты сейчас в нем не нуждаешься.
— Нет. Увидимся позже, Альбин.
— Благодарю, царь Верика.
Центурион отсалютовал. Веспасиан как хозяин с подобающей церемонностью проводил гостя до выхода из шатра. Вернувшись, легат с сожалением бросил взгляд на совсем опустевший кувшин и жестом предложил центуриону садиться.
— Я так понимаю, что Верику скорей тяготит, а не радует возвращение к власти.
— Пожалуй, что так, командир. Правда, особых проблем с атребатами в связи с этим у нас нет. Они, конечно, немного угрюмы, но вряд ли подумывают о бунте. Катувеллауны были весьма суровыми господами. Возможно, перемена правления не особо улучшила ситуацию, но и не ухудшила.
— Посмотрим, что будет, когда здесь появятся римские землемеры, — пробормотал Веспасиан.
— Да, командир.
Центурион пожал плечами, давая понять, что произвол гражданских чиновников, следующих за легионами, уже не его забота.
— В общем, Каллева и прилегающие к ней окрестности вполне умиротворены. Две центурии у меня постоянно следят за порядком на основной территории, третья без устали патрулирует области, граничащие с владениями дуротригов.
— Эти патрульные встречали друидов?
Центурион покачал головой.
— Кроме того случая, когда я подобрался к ним, мы больше ни разу не пересекались. Правда, следы находили: пепелища, останки. У них преимущество, они все на лошадях. Как нам за ними угнаться?
— Могу выделить в твое распоряжение половину моей кавалерии. На то время, пока мы стоим рядом с Каллевой. Остальные конники понадобятся мне самому, для разведки.
Разумеется, шестьдесят всадников не могли решить проблему разбойных наскоков, но это было все лучше, чем ничего, и Альбин благодарно кивнул.
— А как дела с обучением местного войска?
На миг маска невозмутимости спала с лица бывалого воина, и в глазах его промелькнуло отчаяние.
— Я бы не сказал, что никак, командир. Но и надеяться на какие-то результаты не стал бы.
— А Верика вроде доволен своими парнями.
— Местный люд крепкий, покрепче многих из тех, что служат у нас под орлами, — неохотно признал Альбин. — И храбрости им тоже не занимать. Но как ни пытаешься приучить их к дисциплине и строю, ничего не выходит. Сплошной бардак, прошу прощения, а не строй. Да, они могут биться и яростно, и отважно, но только поодиночке. Индивидуальные тренировки с оружием им, разумеется, более по душе. Однако мечами, которыми мы их вооружили, эти люди орудуют как мясницкими секачами. Сколько я ни твержу, что острие грозней лезвия, до них не доходит. Они просто не восприимчивы к обучению.