— Естественно, что же еще говорить людям? — фыркнул Флориан. — Правда в том, что мы управляем только в крупных поселениях и городах. Дороги между ними кишат разбойниками. И даже в городах политические и религиозные группировки борются за влияние на умы. Вдобавок тут столько диалектов, что общаться можно только на греческом, а на нем говорят немногие. И месяца не проходит, чтобы не вспыхнула распря между идумеями и самаритянами — или еще кем-нибудь. Мы ни с чем не справляемся. Те, с кем вы воевали во дворе храма, — банда, из тех, кого нанимают политические группировки. Сикариев используют для устранения соперников или для политической демонстрации — как сегодня утром.
— Так это была демонстрация? — Макрон озадаченно покачал головой. — Политическое заявление? Не хотел бы я ввязаться в настоящую войну с этими тварями.
Флориан коротко усмехнулся и продолжил:
— Конечно, из Кесарии прокураторам плохо видно эту сторону жизни. Они сидят себе на заднице и присылают указания местным чиновникам вроде меня, чтобы налоги поступали бесперебойно. А когда я шлю отчеты о том, что положение — полное дерьмо, прокураторы их прячут и докладывают в Рим, что наблюдается значительный прогресс в поддержании порядка в солнечной провинции Иудее. — Он покачал головой. — Пожалуй, их трудно винить. Если они скажут правду, все решат, что они ослабили хватку. Император мигом заменит их. Так что забудьте все, что вам говорили в Риме. Если честно, вряд ли мы когда-нибудь усмирим иудеев. Любая попытка приобщить их к Риму — как с гуся вода.
Катон поджал губы.
— Но ведь новый прокуратор — Тиберий Юлий Александр — иудей, хотя больше похож на римлянина, чем сами римляне.
— Разумеется, — улыбнулся Флориан. — Он из богатой семьи, обучался у греческих учителей в дорогих римских академиях, а потом ему обеспечили блестящую коммерческую карьеру в Александрии. И глядите-ка: он богат! Богат настолько, что может дружить с самим императором и его вольноотпущенниками… — Флориан хмыкнул. — Знаете, я прожил в этой стране дольше, чем он. Вот какой он местный. Прокуратор водит за нос Клавдия и его секретаря, Нарцисса, но в Иудее люди сразу все чуют. С этим всегда беда — с самого начала, еще с тех пор, как мы посадили на царство Ирода Великого. У нашей дипломатии на все про все одно решение: мол, если удалось навязать своего царя и правящую верхушку в одной стране, значит, это сработает везде. Так вот — здесь не сработало.
— Почему? — вмешался Макрон. — Что такого особенного в Иудее?
— Спроси у них! — Флориан махнул рукой в сторону балкона. — Я уже восемь лет торчу здесь, но не могу назвать другом никого из местных. — Он замолчал, отпил большой глоток из чаши и со стуком поставил ее на стол. — Так что забудь про их сердца и души. Не выйдет. Иудеи ненавидят «сынов киттимских» — так они зовут нас. Лучшее, что мы можем сделать, — схватить их за яйца и подвесить, пока не выхаркают налоги, которые обязаны платить.
— Живописно, — пожал плечами Макрон. — Сразу вспоминается зверюга Гай Калигула. Как это он там говорил, а, Катон?
— Пусть ненавидят, лишь бы боялись…
— Точно! — Макрон хлопнул рукой по столу. — Охренительно дельный совет, пусть даже Калигула совсем свихнулся. Похоже, это лучший подход здесь, если с местными и впрямь так тяжело.
— Поверь мне, — серьезно ответил Флориан. — Именно так и обстоят дела, если не хуже. По-моему, все из-за их упертой религии. При малейшем неуважении к их вере они выходят на улицы и бунтуют. Несколько лет назад, на Пасху, один из наших выпятил задницу над стеной и пустил ветры в толпу. Скажете — просто тупая солдатская шутка? Для них — нет. После десятков убийств солдата пришлось казнить. То же самое случилось с оптионом в каком-то селении недалеко от Капернаума — глупец удумал сжечь священные книги, чтобы проучить жителей. Чуть восстание не началось. Пришлось отдать оптиона, и толпа разорвала его на части. Иначе мы не восстановили бы порядок. Учтите, иудеи не пойдут ни на малейшие уступки во всем, что хоть как-то касается их религии. Именно поэтому у нас здесь нет ни штандартов когорт, ни изображений императора. Местные свысока смотрят на весь остальной мир и твердо уверены, что избраны для какой-то великой цели. — Флориан рассмеялся. — Вот оглядитесь. Пыльная тесная крысиная нора. Похоже на землю для избранного народа?
Макрон бросил взгляд на Катона и пожал плечами.
— Как-то не очень.
Флориан налил себе еще воды, сделал маленький глоток и задумчиво посмотрел на гостей.