— Нет, мне сначала хотелось узнать… Так ты думаешь, что они хотят меня облапошить?
— Я думаю! И он еще спрашивает!
Орельен даже не особенно удивился. Но предлог, которым он воспользовался, чтобы прийти к Барбентану, вытеснил все остальное, а ведь ему хотелось спросить о Беренике.
— Благодарю тебя, — сказал Орельен, — у меня были сомнения, вот и все. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Скажи, пожалуйста, не задержится ли мадам Морель в Париже в связи с болезнью Бланшетты?
Но в планы Эдмона вовсе не входило говорить о чем-нибудь постороннем. Поэтому он поспешно ответил:
— Береника еще поживет в Париже, тем более что мой кузен только что прибыл в столицу. Да, да, ее муж… Но эту землю… как ты ее назвал — Сен-Женэ, — во сколько ее оценивают?
После слов Эдмона о прибытии супруга Береники Орельену стало не до земель Сен-Женэ. Морель в Париже… молчание Береники… ее бегство… все было не так просто… Он должен ее увидеть, должен, во что бы то ни стало должен поговорить с ней…
— Я тебя спрашиваю, во сколько оценивается Сен-Женэ?
— Это зависит от того, придерживаться ли нотариальной оценки для налоговой инспекции или исходить из арендной платы. Очевидно, на сегодняшний день это составит примерно…
— Да это же великолепно, дружок! — возликовал Эдмон. — Великолепно! В письме Армандины безусловно есть здравые мысли, над которыми стоит подумать, поскольку у тебя имеются акции их фабрики… я имею в виду ту часть письма, где она говорит о делах фирмы, что им требуются дополнительные капиталовложения… С твоей стороны вполне целесообразно прийти им на помощь. Но тогда им незачем приобретать земельную собственность. Можно и по-другому… Нет! Никогда в жизни не следует иметь дело с родней, непременно обведут вокруг пальца…
И Эдмон весьма красноречиво вздохнул, желая сказать: «Уж я-то знаю всю прелесть ведения родственных дел».
— Слушай… Армандина права: рано или поздно у тебя будут осложнения с твоим фермером… вдруг выпадет неурожайный год, начнется аграрный кризис… крестьяне… Ведь тебя, насколько я понимаю, интересует лишь одно — рента. Армандина и ее Дебре чего добиваются? Хотят приобрести земельную собственность и не затронуть в связи с покупкой оборотного капитала. Чудесно… Так вот какое я тебе хочу сделать предложение…
Орельен рассеянно слушал Эдмона. Он был буквально сражен этим неожиданным прибытием аптекаря в Париж. По всей видимости, Береника не могла вернуться домой к рождеству, и ее супруг…
— Понимаешь? Я вкладываю в дело Дебре… постой… ну, предположим, вдвое большую сумму, чем стоит Сен-Женэ… Таким образом, мы заткнем им рот… Ты скажешь, что я неожиданно предложил тебе баснословную цену, какая им не под силу… А ту сумму, которую я тебе дам за Сен-Женэ, ты вложишь в одно из моих дел и будешь получать немножко побольше, чем со своих земель… Понимаешь, это, так сказать, моя личная выгода в твоем деле. Мой интерес, понимаешь? Лучшей гарантии тебе не требуется. Я имею в виду одно дело, в котором я заинтересован… а супругам Дебре останется только помалкивать. Я, видишь ли, как раз ищу подходящий земельный участок, небольшой по размеру… Стану владельцем Сен-Женэ, а тебе заплачу хорошо, словом, сколько ты захочешь… Ты по-прежнему будешь распоряжаться своим капиталом, вложив его в мое дело. Ты улавливаешь разницу? А что касается твоих племянников, твоего зятя и Армандины, ну что ж… и они тоже выиграют на этом, коль скоро их фабрика нуждается в оборотных средствах…
Нет, Орельен никак не мог взять в толк, почему Эдмон говорит о его делах с таким воодушевлением. Зачем так запутывать положение? Странная все-таки мысль… разве не проще Эдмону поместить свои собственные деньги в свое собственное предприятие, вместо того чтобы вкладывать их в дело Дебре, затем извлечь деньги оттуда, передать Орельену и т. д., и т. п.
— Ты забываешь, что я намерен приобрести небольшой земельный участок…
— Это верно. Но все-таки…
— Что все-таки? А ты не допускаешь мысли, что мне просто приятно помочь другу свести концы с концами, а? Друзья мы или нет, в самом деле?
— Послушай, я не хочу, я тебя ни о чем не просил…
— Знаю, боже правый, знаю! Не смеши меня. Не валяй дурака… Пойми же ты… Это для меня просто совсем маленькое дельце среди десятка прочих…
— Мне, право, совестно… Ты говоришь, мосье Морель в Париже?