Музыка и литература сосуществовали нерасторжимо. Мы давно привыкли к тому, что на современных афишах музыкальных театров перед выписанным крупным шрифтом названием оперы указывается имя композитора. Если же мы попытаемся найти имя автора литературного текста или либретто, то это займет у нас гораздо больше времени, так как оно вынесено обычно вниз и набрано гораздо более мелким шрифтом.
В афише середины XVIII века все было наоборот. Крупным шрифтом указывался автор либретто, а в самом низу, и то не всегда — фамилия сочинителя музыки. Автором оперы в XVIII столетии считался либреттист. Не текст писался для музыки, а музыка для текста. На одно либретто композиторы сочиняли множество разных опер.
Первой написанной и исполненной на русском языке оперой, как мы знаем, является «Цефал и Прокрис», принадлежащая перу А. П. Сумарокова и поставленная в 1755 году. Он же первым стал добавлять к текстам своих сочинений музыкальное сопровождение, печатать стихи «с приложенными нотами».
Таких примеров неразрывности родственных связей двух «сестер» — слова и музыки — можно привести множество. Само происхождение слова выводилось в представлении литератора XVIII века от музыки. Подтверждение тому — «Мнение о начале поэзии и стихов вообще» В. К. Тредиаковского. «Сладость, какова могла быть вначале мусикии, могла подать мысль после о сладости речи». Написано это до 1752 года. Но вот минуло почти полстолетия, и Г. Р. Державин повторяет эту же мысль точь-в-точь, словно ничего не изменилось: «Песня родилась вместе с человеком. Прежде, нежели лепетал, подавал он гласы».
Словесность и мелодика в XVIH веке составляли единство в понимании деятелей культуры. Свободные художества определялись и как словесные науки. Вообще поэзия считалась необычайно широким полем для творчества, в ее сущность включалась не только музыка, но и живопись, и архитектура…
Что же касается оперы, то всевозможные наставления ее сочинителям, встречаемые у различных авторов, сводились к одному: советам либреттисту.
Базу для будущих авторов текста подводил М. М. Херасков: «Язык российский удобен также и для оперы трагической и комической, чему довольные доказательства уже давно имеются». Известный театральный деятель П. А. Плавильщиков писал: «Есть ли хоть один сочинитель, который бы увенчал себя толикою славою творением опер? Признаться надобно, что нет»… И он был прав. В России никто не прославился «творением опер» вплоть до того момента, когда автором оперы не стал считаться именно композитор.
Ныне мы можем видеть их благородные лица, запечатленные на десятках картин, гравюр и скульптур современников. Но своеобразной весточкой из века минувшего в век нынешний остается, конечно, музыка…
Проникая в нее все глубже и глубже, начинаешь осознавать одну поразительную вещь — музыка XVIII века пронизана мелодичной грустью, в сплетениях голосов постоянно слышны явные трагические ноты, достигающие порою мощного звучания. Острота восприятия окружающего мира, по-видимому, достигла у тогдашних русских композиторов огромных высот. Композиторы XVIII столетия чувствовали сложность и конфликтность Нового времени — времени «просвещенного», стоящего на пороге технократического преобразования общества. Глобальные потрясения европейской истории, начавшиеся с Великой французской революции, наложили свой отпечаток на мелодии эпохи. Мятущийся, противоречивый, конфликтный характер музыки и не мог быть иным. Музыка «спешила» вослед за своей эпохой. Она стала острее, жестче, резче, но вместе с тем эмоциональнее.
Музыка переживала свой век. Она, по выражению современника, имела чудную силу в обуздании лютых страстей и в утолении мятежа душевного. В этом-то и состоит неоспоримая заслуга русского музыкального XVIII века! Если соперничающие итальянские, французские и немецкие композиторы оглушали слушателей всевозможными сгустками страстей, поражали неимоверным количеством эффектов, то российские музыканты, отобрав у них наиболее значительное в области формы, спешили сгладить противоречия, успокоить бушующие нравы. Русскую музыку XVIII столетия питала народная песенная струя с ее добротой, душевностью, мелодичностью, распевностью, протяжностью, покоем. Поэт XVIII века Петр Иванович Шаликов восклицал:
В музыке XVIII столетия параллельно развиваются два направления: возврат, теперь уже на профессиональной основе, к народной песне, танцу, и увлечение поверхностно-легкой музыкой опереточного, салонного характера.
Век XVIII стал колыбелью и русской музыкальной эстетической мысли. Многие именитые литераторы и ученые писали о музыке. А вот о самих композиторах известно не так уж много. Некоторые из них, словно звезды, угасали, не успев прочертить яркую дугу на небосклоне музыкальной истории России.
Судьба творческого человека послепетровской эпохи, «рожденного с нежными чувствами, одаренного сильным воображением», как писал А. Н. Радищев, его жизненный путь, в конце которого путешественника ожидало порой «посмеяние, горшее самыя смерти», предстают перед нами наполненными самыми разнообразными событиями, приключениями, поездками в европейские страны с целью получения музыкального образования, трудами на ниве отечественной культуры. Не было еще в России единого музыкального центра, каждый из композиторов творил сообразно своему таланту и положению, но вместе с тем в целом их деятельность утвердила самостоятельное, национальное значение растущей русской композиторской школы. Именно в эту эпоху слава российских музыкантов прогремела во всем великолепии за рубежом. На итальянских сценах — в Венеции, Модене, Ливорно — с триумфом шли оперы Бортнянского и Березовского, имена русских композиторов были вписаны золотыми буквами на мраморной доске Болонской филармонической академии…
Для современного человека очень важно понять не столько историю музыки или проанализировать музыкальные произведения, но и получить представление о культурной жизни, музыкальном сознании россиянина того времени, сознании, являвшемся органичной частью миросозерцания «просвещенного» человека, а также уяснить роль искусств в повседневной бытовой жизни русских людей XVIII столетия.
В современную эпоху мощного развития радиотехнических средств, их тотального наступления на нашу слуховую культуру пытливая душа не может пройти мимо источника, способного не просто отвлечь или утешить, но могущего дать неизмеримо важный заряд, пищу, жизненную энергию для этического и, конечно же, эстетического существования. Личность потому и является таковой, что испивает чистой воды от истинного родника, проистекающего из пластов пережитых, выстраданных нашей отечественной историей.
Русский музыкальный XVIII век, думается, еще скрыт от нашего понимания. Многое из музыкального наследия вовсе не найдено. Мы свидетели эпохи, когда современная мысль лишь подступает к вратам заветного «града Китежа». Необходим заинтересованный взгляд на наше музыкальное прошлое, взгляд не узкоспециальный — музыковедческий, а культурно-исторический, основанный на осознании национальных, естественных для русского народа черт в его музыкальном прошлом. Выход в свет первых трех томов новой «Истории русской музыки», где намечен по-настоящему обобщенный подход к оценке явлений XVIII столетия, стал важным событием. Это издание продолжило дело, начатое еще три десятилетия назад Т. Н. Ливановой в ее грандиозном труде «Русская музыкальная культура XVIII века».