Кузьмич не показался мне так уж плох. Я немного поговорил с ним. Я настолько готов был к продолжению чудес, что отсутствие Кузьмичевой обстановки меня озадачило больше, чем окажись его книга, картины, амулеты, безделушки и засушенная игуана вместе с ним тут. "Время собирать и время разбрасывать", - сказал он в ответ на мое сочувствие. Он не выглядел огорченным, а хвори, настоящие или выдуманные, то обычная его желчь. Выходя от Кузьмича, я вдруг почувствовал, что несмотря ни на что мне делается лучше и спокойнее.
Я обошел все коттеджи, занявшие поляну, что меж Домом и краем березового леса. Не подходил только к самому дальнему, незаселенному, седьмому. Кажется, в условной нумерации на "Объекте-36" у Правдивого тоже был седьмой номер.
Я успокаивался, Дом уже оказал свое благотворное воздействие на меня. А все же вопросы оставались. Я шагал и думал, что девяносто из ста нормальных людей, даже будучи посвящены во все мои обстоятельства до тонкости, все равно сказали бы, какого дурака я свалял. Что на что променял, да скольких за собой притащил. И что нечего кивать на мистику и роковые тайны, которых вовсе даже, может бьггь, и нет. И кем я вижу себя здесь? Владетелем-феодалом? Главой общины? Верховным жрецом? Ссыльнопоселенным? А что должна делать жена ссыльнопоселенного? Влачить долю и горевать о покинутом столичном быте? А товарищи твои ссыльно-каторжные, между прочим, вовсю привыкли на готовом жить. Почки-соте ты им обеспечишь? И это при условии, что вас здесь оставят. Ведь расклад сил, как ты понимаешь, не изменился ничуть. Если только в сторону худшего. Веник вот зол... Будешь злым, к человеку со всей душой, а он тебя железкой по черепу. Но ведь с душою-то не со всей...
Возле Дома Ежик не горевала, она выбивала единственную мою лысую и в двух местах протоптанную дорожку. И чихала от пыли. И отдавала распоряжения работягам внутрь Дома. И что-то выясняла с Хватовым. И спросила меня, где тут колодец, и сразу погнала к роднику одного из работяг. Хватов, чья рыжая физиономия возле Ежки мне особенно не понравилась, сказал: "Нормально, будете жить в ногу с эпохой. По России вынужденных переселенцев-то... Насчет документиков не извольте беспокоиться - уже переданы супруге. Тебе в руки хотел, да ты удрал куда-то. Это - ше-еф!" - наставительно повторил он. Ежка торжествующе на меня посмотрела.
Перевозчик появился под вечер. Работяги уехали в хватовском джипе. Продуктов на первое время было завезено достаточно во все дома, это я проверил. В коттеджах героическая фирма "Экстус" установила шведские печи и оборудовала кухни электроплитами. Мой огород можно разработать еще вширь, а на березовой опушке достаточно осталось места для поля под картошку на гектар. В березках можно и заняться заготовкой дров, только чуть глубже, чтобы не портить вид. Семе здесь будет раздолье, недаром он уже разнюхивал запасы сахара и мыл большой молочный бидон, а Юноша своей дряни вряд ли найдет. Пусть уж лучше с Семой бражку цедят. Кому отписаны здешние земли? Я никак не мог вспомнить. Надо лезть в купчую на Дом...
Ежка включила электросамовар. Он нестерпимо и непривычно блестел на столе под яркой лампой, на которую Ежка уже приладила на скорую руку абажур, Знал ли Дом раньше электричество? Никаких следов, по которым можно было бы сделать вывод, мне не попадалось. Я послушал трубку еще не подключенного телефонного аппарата. И газет с журналами надо будет выписать. По-моему, рядом с тем магазином под аистами есть и почта. А еще надо...
Я чувствовал, что меня захлестывает нестерпимый вал хозяйственных проблем. Заниматься - если придется - по всему видать, только мне. Чтобы не слышать отчетливого скрипа собственных мозгов, я подхватил ведра. "Воды принесу". На обратном пути, завернув за угол, увидел на крыльце сидящего мужчину. Это было настолько похоже на день, с которого все началось, что я поискал глазами красно-черную сумку. Но разумеется, не нашел.
В руке у Перевозчика был прутик, и он постукивал им себя по колену.
***
Из последнего разговора с Перевозчиком:
- Ну вот, я тебе все сказал. За вашу безопасность не беспокойся, вас не тронут. Ни те, ни эти. На первых порах поможет Хватов, а там уж сами. Ты получил все, что хотел, Игорь, согласись.
- Да. Все, что хотел.
- У скольких в твоем Мире несопоставимо меньше.
- Конечно. Я... мы благодарны.
- Правильно, что мы с тобой не стали звать остальных. Они еще не оправились от встрясок и переживаний.
- Вы не хотите с ними проститься?
- Кое-кто из них меня вообще не знает. Вряд ли для них это так важно. Для тебя, думаю, тоже не самое важное - прощаться с каким-то там Перевозчиком.
- Это не так.
- Что ж, возможно.
- Михаил...
- Его уже нет. Он вычеркнут из Мира, так как свое дело сделал.
- Я хотел только спросить, что будет с вами дальше? Вам - туда, во Второй Зал, в кресла Магистров, к их столу?
- Нет. Все девять кресел я уже прошел. В некоторых задерживаясь, некоторые пропуская. Перевозчику не обязательно задерживаться на каждой ступени. Что будет дальше... Если и ничего, что с того? Я уже столько раз умирал, что мне даже не будет досадно. Но любопытства я не утратил. Я болтаю слишком много.
- Но если Перевозчик принят, это должно что-то означать?
Рубиново светящиеся угли подернулись сизым пеплом. Точками в небе их повторяли звезды. С тропки на родник, возле которой был костер, мы отошли на взгорок, под которым начинался малинник.
- Малина в этом году у вас будет, - сказал Перевозчик. - Женя наварит варенья по рецепту мамы, нет?
- Да... может быть. Погодите, Перевозчик, вы не сказали главного. Ну ладно, мы тут как-нибудь устроимся. Не будут трогать... хорошо. Но как быть с нашими феноменами? Они сохраняются? А у кого их нет, то есть внешне никак не проявляют? Это остается? И как мне удержать их здесь, и стоит ли вообще это делать, если от предопределенного не уйти? К чему тогда весь смысл того, что я знаю... о каждом из них, ei о срок? И... - запнулся, - н я? Со мной - ничто не изменилось? Вы понимаете, о чем я говорю. Я... могу работать? И что будет тогда?
- Ты забыл, Игорь. Будущее Перевозчику недоступно, - мягко сказал он. - Если только совсем чуть-чуть. В гораздо меньшей степени, чем Певцу, который иногда это будущее создает сам. И не одному себе... Взгляни!