Вэл. Да. Даром. Даром, чтобы видеть… (Поднимается и нарочито серьезно кивает.)
Ви. Я пишу по видениям. Меня называют визионеркой.
Вэл. Гм-м.
Ви (с застенчивой гордостью). Именно это так нравится газетчикам в Новом Орлеане и в Мемфисе. Они называют такой стиль примитивизмом, плодом видений. Одна из моих работ представлена на экспозиции музея в Одюбон-парке, там попросили прислать еще. Но я не могу выдавать их так быстро! Нужно дождаться… видений. Нет, без… видений я писать не могу… Я без видений жить не могу!
Вэл. У вас всегда были видения?
Ви. Нет, только с тех пор, как я родилась. Я… (Умолкает, пораженная абсурдностью своего ответа. Оба внезапно смеются, потом она принимается тараторить, ее огромная грудь вздымается от волнения, она вертится на стуле, жестикулируя стиснутыми руками.) Я родилась в сорочке! Это вроде вуали, тонкая-тонкая такая паутинка на глазах. Она называется «сорочкой». Это знак того, что у человека будут видения, и они у меня были, были! (Останавливается, чтобы перевести дух. Освещение ослабевает.) Когда я была маленькой, умерла моя сестренка. Прожила всего сутки и умерла. Пришлось крестить ее в полночь, чтобы спасти ее душу.
Вэл. Угу. (Садится напротив, внимательно слушает, улыбается.)
Ви. В полночь пришел священник, а после обряда крещения подал мне чашу со святой водой и сказал: «Обязательно вылей ее на землю!» А я ослушалась. Я побоялась выйти на улицу в полночь, когда в доме… смерть! Проскользнула на кухню и вылила святую воду в раковину. Ударил гром! Раковина почернела, стала черная, как смоль!
В дверь входит шериф Талботт.
Шериф Талботт. Дорогая! Ты что здесь делаешь?
Ви. Разговариваю.
Шериф Талботт. Я на минутку зайду к Джейбу, а ты выходи и жди меня в машине. (Поднимается по лестнице. Ви встает, берет в руки картину и идет к прилавку.)
Ви. Ой, и говорю вам!.. С тех пор, как я начала писать, мой взгляд на мир переменился. Сама не могу объяснить, какое все другое.
Вэл. Не надо объяснять. Я понимаю, о чем вы. Пока вы не начали писать, все не имело смысла.
Ви. Что?.. Что не имело смысла?..
Вэл. Существование!
Ви (медленно и тихо). Да… да, не имело… Существование не имело смысла… (Кладет холст на лежащую на прилавке гитару и садится на стул.)
Вэл (встает и подходит к ней). Вы, жена окружного шерифа, живете в Двуречном графстве. Вы видели ужасные вещи.
Ви. Ужасные! Ужасные!
Вэл. Избиения!
Ви. Да!
Вэл. Линчевания!
Ви. Да!
Вэл. Разорванных на куски собаками сбежавших заключенных!
Она впервые в состоянии выразить свой ужас.
Ви. Спущенные с цепи псы!
Вэл. Да.
Ви. Рвали сбежавших заключенных!
Вэл. Да.
Ви. На куски…
Привстает и устало опускается на стул. Вэл смотрит поверх ее головы в полумрак магазина, взгляд его темнеет. Возможно, его речь звучит слишком четко. Стоит нивелировать этот эффект нерешительностью и паузами.
Вэл (отступая на шаг). Ярость не всегда внезапна. Иногда она копится долго. Смерчи рождаются медленно. Порок… разъедает сердца людские… и гниют они постепенно…
Ви. Откуда вам?..
Вэл. …известно? Сам видел и знаю!
Ви. Я тоже видела! Тоже знаю!
Вэл. Мы все это видели на представлении из первого ряда. (Садится перед ней на корточки и касается лежащих на коленях рук. Ее дыхание становится прерывистым.) И вот вы начали рисовать свои видения. Без плана, без навыка вы начали писать, словно Бог коснулся ваших пальцев. (Медленно и нежно поднимает ее руки с коленей.) Этими нежными женскими руками вы сотворили красоту в этой темной земле…
На лестничной площадке появляется шериф Талботт, он молча смотрит вниз.
Да, вы сотворили красоту! (Со странной нежностью подносит ее руки к губам. Она охает.)
Шериф Талботт (кричит). Эй!
Ви, ахнув, вскакивает на ноги.
(Спускаясь по лестнице.) Хватит дурью маяться!
Вэл отходит в правый угол.
(Обращаясь к Ви.) Выходи и жди в машине. (Пристально смотрит на Вэла, пока Ви, спотыкаясь, словно в забытьи, не выходит на улицу. Через некоторое время.) Джейб Торренс сказал мне, чтобы я хорошенько к тебе присмотрелся. (Подходит к Вэлу.) Ну вот я и присматриваюсь. (Коротко кивает. Выходит из магазина. В магазине становится темно. Когда за Талботтом закрывается дверь, Вэл поднимает картину, заходит за прилавок и ставит ее на полку, затем берет гитару и садится на прилавок. Медленно гаснет свет, отмечая смену сцен, пока Вэл под гитару поет «Райские травы».)