Вэл. Пойду посмотрю…
Он подходит к нише и скрывается за занавеской. Там зажигается свет, отчего занавеска с вычурным рисунком делается полупрозрачной: высвечивается золотое дерево с алыми плодами и белыми птицами. На улице ревет грузовик, по заиндевевшему окну проносятся всполохи света. Лейди громко ахает, достает из-под прилавка пол-литровую бутылку и бокал, ставит их на прилавок со звоном, от которого сначала испуганно вскрикивает, а затем смеется. Наливает жидкость в бокал и садится на стул справа от прилавка. Свет за занавеской гаснет, оттуда выходит Вэл. Лейди сидит неподвижно, не глядя на него; он неспешно возвращается, заходит за прилавок и ставит гитару на пол. Вид у него немного грустный, словно он испытал знакомое и ожидаемое разочарование. Он тихонько присаживается на край прилавка, берет бутылку и, задумчиво вздохнув, немного наливает себе. От холода громко скрипят половицы. Лейди внезапно спрашивает его хриплым голосом:
Лейди. Ну понравилась комнатка или?..
Вэл. Никогда в жизни не отказывался от чего-то дармового. Нравится мне там картина на стене. Известная картина, называется «Сентябрьское утро». Ха-ха! Может, мне под ней спать будет беспокойно. Наверное, свет придется включать, чтобы еще раз на нее взглянуть! Она там так съежилась от холода, что, может – ха-ха! – мне трудно будет заснуть…
Лейди. Ой, да с вашей собачьей температурой и владением собой вам для того, чтобы не спать, нужно гораздо больше!
Вэл. Я пошутил.
Лейди. Я тоже.
Вэл. Но вы же знаете, каково холостякам. Они по вечерам не только со своей тенью домой приходят.
Пауза. Лейди делает глоток.
Лейди. Вы туда к себе в меблирашку девиц таскаете, да?
Вэл. Пока нет. Но хочется чувствовать себя в этом плане свободным. Это от прежней жизни, к которой я привык. В городах я всегда работал по ночам, а если работа ночная, то живешь словно в другом месте, не там, где живут работающие днем.
Лейди. Да, знаю… представляю…
Вэл. Работающие днем и работающие ночью живут в разных городах. Названия одинаковые, а города разные. Как день и ночь. Есть что-то дикое в этих краях, о чем знают лишь «ночные» люди…
Лейди. Да, знаю!
Вэл. Мне тридцать лет! Но сразу измениться нельзя, нужно…
Лейди. Время… да…
Короткая пауза, приводящая Лейди в замешательство. Вэл слезает с прилавка и обходит его кругом.
Вэл. Вы ко мне очень добры, Лейди. Зачем вы хотите, чтобы я оставался здесь?
Лейди (вызывающе). Я же сказала, зачем.
Вэл. Чтобы коротать ночи?
Лейди. Да! Чтобы, чтобы… сторожить по ночам магазин!
Вэл. Ночным сторожем берете?
Лейди. Да, ночным сторожем.
Вэл. Вам здесь страшновато одной?
Лейди. Естественно! Джейб спит с пистолетом под подушкой, но если в магазин кто-нибудь вломится, он не сможет встать, а мне останется лишь заорать! И кто меня услышит? Похоже, у ночной телефонистки какая-то сонная болезнь! А что это вы все выспрашиваете? И смотрите на меня так, будто я что-то замышляю… Добрые люди не перевелись. Вот даже я! (Она напряженно сидит на стуле, поджав губы и закрыв глаза, дышит с громким присвистом из-за нервного напряжения.)
Вэл. Понимаю, Лейди, но… Почему вы так сидите, словно аршин проглотили?
Лейди. Ха! (Резкий смешок. Она откидывается на спинку стула.)
Вэл. Вы еще напряжены.
Лейди. Знаю.
Вэл. Расслабьтесь. (Подходит ближе.) Покажу вам кое-какие приемчики, которым меня научила одна дама-остеопат, она и меня вылечила.
Лейди. Какие приемчики?
Вэл. Как разминать суставы и кости, после чего расслабляешься, словно отпущенная струна. (Огибает стул. Она смотрит на него.) Вы мне доверяете или нет?
Лейди. Да, полностью доверяю, но…
Вэл. Ну тогда чуть подайтесь вперед, поднимите руки и сядьте боком.
Лейди выполняет указания.
Опустите голову. (Вэл поворачивает ей голову и разминает шею.) Теперь позвоночник, Лейди. (Упирается коленом ей в поясницу и с силой надавливает на нее. Лейди резко и испуганно вскрикивает.)
Лейди. Ха-ха! Звук такой, будто половицы от холода скрипят, ха-ха!
Вэл с облегчением вздыхает.
Вэл. Так лучше?