— Клара, ты же не…!
Он резко повернул её спиной, чтобы убедиться в том, что она не допустила такой глупости. Но татуировка уже вела отсчёт у неё на шее. В порыве паники и гнева Доктор был готов на всё: он опустился до угроз, готов был разорвать Я на месте, чтобы заставить её снять с Клары печать. Это не помогло. Никто ничего уже не мог сделать.
Орфей был неподалёку, когда услышал отчаянный крик своей возлюбленной. Со всех ног он бросился к ней, бежал, бежал, бежал, не помня себя и забывая дышать. Когда он наконец оказался на поляне, он увидел только смерть, уносящую в своих когтях прекрасное тело Эвридики.
Доктор не смог остаться внутри, как она просила, и невольно двинулся за ней. «Дай мне смелости!» — шептала она, и он чувствовал, даже не притронувшись, как гулко стучит её сердце в последние секунды жизни. Протяжный отчаянный крик обжёг его уши. Доктор не мог сдвинуться с места — он только смотрел, как Клара, его смелая, нежная, невозможная Клара, встречает смерть и покоряется ей.
Горю Орфея не было конца и края. Он блуждал по земле, играя самые печальные, самые трагичные песни. В каждой девушке он видел черты Эвридики, и это сводило его с ума. Тогда он покинул людей, но боль его не утихла. Деревья в лесу, животные и птицы непременно окружали его, где бы он ни проходил. Каждое существо сострадало ему и тосковало по утраченной любви. Орфей молил богов о смерти, но они оставались глухи к его просьбам. Тогда он решил найти к ней дорогу сам.
У Доктора не было времени на скорбь. Оказавшись в замке-ловушке, он должен был разгадать эту тайну и избавиться от подстерегающих его на каждом шагу кошмаров. Откровение за откровением, ему приходилось раскрывать свои тайны, чтобы двигаться дальше. Однако прежде, чем решиться на это, мысленно Доктор забегал в свою ТАРДИС, где его ждал всего один слушатель.
Дорога сама привела Орфея к ручейку, впадавшему в реку Стикс. Без страха, назло самой смерти он пошёл по течению. По скользким холодным ступеням Орфей спустился к берегу: за рекой открывалось царство мёртвых. Старый Харон молчаливо пропускал томящиеся души в свою лодку. Орфея он брать отказался наотрез — живым нечего делать на том берегу. И тогда музыкант сделал то, что получалось у него лучшего всего на свете.
Доктор торговался. Всё, что он мог, — как можно дольше сохранять иллюзию о последней, самой главной его тайне. Мучительно, медленно, отчаянно. Стена из азбантия была непреодолимой преградой для кого угодно, но только не для Доктора. Как птица из сказки братьев Грим, он точил свою алмазную гору 4 миллиарда лет, умирал и возрождался, чтобы продолжить своё дело. Доктор знал, что на кону. Ведь Клара, навсегда поселившаяся в его мыслях, говорила ему не сдаваться.
От грустной песни Орфея остановились даже холодные волны Стикса. Души умерших окружили его, стеная и восхищаясь его искусством. Сдался наконец сам хмурый Харон: он пустил Орфея в лодку и повёз через реку, пока тот пел. В царство мёртвых Орфей ступил без единой тени сомнения.
Это был Галлифрей. Большая оранжевая планета, снившаяся ему и в мечтах, и в кошмарах. Так он и думал: повелители времени вздумали таким образом добраться до него. Стало быть, они в отчаянии и он имел полное право им воспользоваться.
В большом мрачном дворце восседал царь Аид с прекрасной своей женой Персефоной. Они чувствовали приближение Орфея, потому ждали своего гостя. Посмотреть на него собрались все обитатели подземного царства: бог Смерти с большим чёрным мечом и его слуги Керы, отнимавшие жизни доблестных воинов во время битв, его младший брат Гипнос — бог Сна, чьё зелье заставляло заснуть самого Зевса, крадущая по ночам детей Ламия и много разных тёмных тварей. Никого из них Орфей не испугался.
Стоило ему приблизиться к трону, как Аид одарил его грозным взглядом.
Лорд президент жутко боялся появления Доктора. Он послал за ним несколько отрядов, но те не вернулись. Тогда Рассилону пришлось явиться к старому сараю самому. Там, среди песка и пыли, он был навечно разбит Доктором, не взявшим в руки оружие ни на минуту. У него было кое-что посильнее.
И тогда Орфей снова запел. Он пел о своей любви к Эвридике, о её чудесных глазах и смехе. Все страдания, все тяготы своей жизни без любимой он вложил в свою песню. Когда он кончил, прекрасная Персефона не могла сдержать слёз. Аид, посмотрев на супругу, обратился к гостю:
— Зачем пришёл ты в царство мёртвых? Твой срок ещё не вышел.
Орфей склонился перед царём и рассказал ему свою историю.
— Прошу защиты у тебя, царица, — обратился он к Персефоне. — Ты знаешь цену земного счастья, а Эвридика так мало прожила и не успела насладиться жизнью. Без неё мне ничего не нужно! Отдайте мне её или примите мою голову.
Идея выманить Клару из её временной линии под предлогом помощи была достаточно убедительной для таких болванов, как этот генерал. Доктор, стараясь унять дрожь во всём теле, ждал, когда она выйдет из капсулы.
— Что происходит, Доктор? — Клара тут же почувствовала, что что-то не так.
— Вы должны сказать ей, — напомнил генерал за спиной. — Мы всегда говорим.
Он перехватил вопросительно-настойчивый взгляд Клары. От неё ничего невозможно было скрыть! Ему пришлось рассказать про пульс, всё-таки скрыв самое главное. Ничто не должно было помешать его плану. Доктор пообещал себе, что заберёт её отсюда, и теперь, несмотря ни на что, не собирался уходить без неё. Выстрел был всего лишь отвлекающим манёвром перед тем, как он снова решил сбежать.