- Эй, Жан-Поль! - крикнула Маша. - А как там у вас, на бискайщине?
- У нас очень хорошо, - ответил Жан-Поль. - У нас никто не дерётся.
- По какому принципу работают двигатели вашего корабля? - задал технический вопрос зомби.
- По магическому принципу, - пожал плечами капитан крейсера. - У нас Магию никто друг у друга не тырит. Я правильно выразился? Не крадёт. Не лимитирует и не утаивает. Все понемногу копят. А когда наши ребята попали в беду, все земляки... как это? Кинулись? Нет, скинулись мне на этот полёт. Во всём мире так давно. Магический коммунизм.
- А почему у нас не поймёшь что? - спросил Стёпа.
- Потому что никто не хочет с вами дружить. Потому что вы злые, как собаки. Потому что вы сами во всём виноваты.
И крейсер величественно проплыл над Крепостью и плавно удалился вглубь Зоны.
- Может мортиру зарядить и врезать ему в корму? - задумчиво спросил Бобров. Но не зло. Так, для порядка.
- Не наврезались? - строго спросила Яра. - А ну все разошлись. Завтра решу, что с вами дальше делать. Устала.
Побросав оружие, колдуны и волшебники равнодушно разбрелись кто куда. Всех потрясло не столько явление народу Ярославны, сколько равнодушно-презрительное отношение заморского гостя. Было о чём призадуматься. Гости турнира, ополченцы, фермеры, шахтёры, железнодорожники - все спешно засобирались по домам. Мужик с разбитой мордой, тот которого Лахтадрель уделал, приставал ко всем с вопросом:
- У меня брат родной во Францию ещё до первой войны эмигрировал. Можно ведь к нему перебраться? Не повяжут же?
Яра, мановением руки вылечив всех пострадавших в побоище, прошла в шатёр графини. Лиза едва прилегла. Ей было плохо. Инспектор и Тюленичев отпаивали её минералкой.
- Пошли вон, - сказала Яра. И играючи выкачала всю Магию из графини Оторвановской и руководителя Организации Желаемого Будущего.
Подхватив графиню, они бегом убрались из шатра. А что им ещё оставалось делать?
***
Бармен так и не успел к началу турнира и теперь с удивлением смотрел на унылый караван бредущих от Крепости людей. Прямо на него вышли Лахтадрель в обнимку с им же избитым фермером. Оба были пьяны в дым и пытались напевать «Секс и пемоксоль». Фермер размахивал трубой, отнятой у Прокопия, но дудеть не пробовал. Сам музыкант плёлся сзади с несчастным видом.
- Здорово, страдальцы, - сказал бармен, аккуратно подхватил повалившегося на него фермера и опустил его на травку. Рядом плюхнулся Лахтарель.
- Привет, барыга, - сказал он и присосался к фляге.
- Утомились гляжу на праздничке, - участливо констатировал бармен. Сталкеры, пользуясь передышкой, побросали на землю кули с товаром и с интересом следили за беседой.
- Ха! - сказал фермер. - Праздник! Мордобой. И корабль в небе.
- Кореш мой, Виталик, - пояснил Лахтадрель.
- Девчонка, - продолжил рассказ Виталик. - Соплячка. Р-раз, и нету Магии. Рр-р-раз, и вся у неё. То есть, два.
- А как же турнир? - спросил бармен. - Кто победил хоть?
- Сдаётся мне, победила молодость, - глубокомысленно изрёк Лахтадрель.
- Детство, - уточнил Виталик и икнул.
- Турнир прекратился после массовой драки, - пояснил Прокопий, опасаясь подходить близко к пьяным друзьям. - Драку инициировала маленькая девочка. Это было мощное магическое воздействие. Как я понимаю, под заклинание не попал только Окунь. Он, кстати, и придумал, как это безобразие прекратить. Послушайте, а вы не могли бы попросить их вернуть мою трубу?
- Окунь? - насторожился бармен. Он легко выхватил у фермера инструмент и подал Прокопию. - Он что же, опять Магию отменил?
- Всё значительно хуже, - сказал Прокопий. - Вся Сила теперь у этой девочки. Но Окунь там и, по-моему, уходить не собирался. Спасибо за трубу.
- В небе такой, гад, говорит, вы злые, - возмутился Виталик и спросил у Прокопия: - Вот ты скажи, разве я злой?
Прокопий быстро ушёл, а один из сталкеров, потирая плечи, натёртые лямками рюкзака, спросил:
- Выходит, возвращаемся?
- А вот нет, - сказал бармен. - Возвращаться мы не будем. Пошли, как и планировали, на Крепость.
- Но теперь-то зачем?
- А затем, что если Окунь там, что-нибудь интересное обязательное будет.
- Что там может быть интересного? - недовольно спросил сталкер, снова взваливая на себя огромный рюкзак.
- Мало ли, - уклончиво ответил бармен и про себя подумал - например, немеряно артефактов, после спонтанного выброса Силы.
***
- Я, когда скрутило, подумал, что это ты опять мудришь, как тогда, - сказал Бобров. - Тычу всех этой пикой, а сам думаю: «Что же это я творю? Не иначе Толян всех заколдовал, отрицатель хренов».
- Мне столько Силы за всю жизнь не собрать, - ответил я.
- Прошлый раз ведь собрал, - с надеждой сказала Лиза.
- Тогда мне помогли очень сильно. И Магия была доступней. Теперь всё намного сложней.
- Теперь нами Ярочка вертеть будет, как пожелает, - сказал Тюленичев.
Я собрал их в деканате уже под утро, всё равно никто не спал этой ночью. Мы пили чай и пытались придумать, как быть дальше. Вот только ничего не придумывалось. А меня это не устраивало. Мне Лёня обещал портал провесить. Он мне должен. Все были подавлены, а Шаман был ещё и очень недоволен. Он не любил когда так много гостей. Тем более незваных.
- А чего вы собственно переполошились? - спросил он. - Чем, собственно, вас не устраивает сложившаяся ситуация? Да, вас от Магии и от власти отодвинули. Ну и что? Мне, например, всё равно - Лёня, Лиза или Яра. Лишь бы преподавать не мешали и наукой заниматься.
- Вы не понимаете! - горячо заговорила Лиза. - Вы не были там, на поле, когда она всем в душу залезла, вы не знаете, как это ужасно.
Я был у неё этой ночью. Не у графини Оторвановской, фаворитки Жреца, заговорщицы и руководителя государственного переворота. Я был у девочки Лизы, своей одноклассницы и моей первой любви. Вся гадость, налипшая на неё за эти годы, слетела как шелуха, и я был благодарен Яре за эту реморализацию. Лиза много плакала, я успокаивал её, как мог, и ещё она жадно расспрашивала про Наташу и Костяна с Мариной, про их детей. Жрец и после своей смерти продолжал калечить жизни людей, ведь это он своим злым волшебством заменил в этой красивой, умной женщине естественное желание иметь семью, домашний уют на слепую преданность ему и его бредовым идеям всеобщего счастья. А счастье не бывает всеобщим, оно всегда твоё...
А Стёпа, выслушав Лизу, мрачно согласился:
- Да уж, настроение такое, что удавиться хочется, честно говоря. Меня как будто изнасиловали.
- И ведь она просто развлекалась, - сказал Тюленичев. - А откуда нам знать, что она завтра придумает? Ведь она, по сути, всего лишь малолетняя шлюха.
- Ты не завирайся! - сказал я. - И не малолетняя уже и...
- Вот-вот, - сказал Бобров.
- Всех ведь в бараний рог скрутила! - воскликнул Тюленичев. - Это же какая у неё силища!
- И не всех, - по инерции продолжил я заступаться за Яру. - Меня вот, например, не скрутила. Я даже Силы запас небольшой сберёг.
Я сказал и прикусил язык. Это ж надо так спалиться!
Они молчали и смотрели на меня. С недоверием и надеждой. Как тогда, на поле, когда связанные валялись в грязи, а Жрец готовился нанести последний удар. И нельзя было просто встать и уйти, разбирайтесь, дескать, сами. Потому что они мои друзья. А зомби, не проронивший до этого ни слова, грустно сказал:
- Это теперь только тебе решать.
И я подумал: «Опять я. Ну, почему снова я? Ну, почему?!»
***
Не знаю, на что рассчитывали мои друзья. Надеяться противостоять Яре с моим крошечным запасом Магии, было наивно и смешно. Поэтому я выбрал другое решение. Простое и очень надёжное. И я удивился, насколько легко далось мне это решение.
Рано утром я уже ждал Яру возле шатра. Я был готов. И, видимо, было что-то такое в моём лице, потому что зомби, который тихо подошёл и встал в сторонке, помня наверняка, что даже его запах вызывает у меня непроизвольное отвращение, спросил: