С этими мыслями Долин и отплыл домой. Однако сбыться мечтам о теплой кровати и горячей еде было не суждено.
Ближе к вечеру выбравшись на просторы Ладожского озера, Долин с потрясением осознал, что теперь можно навсегда забыть о былой жизни. Нищенской, впроголодь, в вечном холоде, но все же жизни в общине и среди людей.
Голова барахтающегося в воде человека явственно свидетельствовала, что Валааму конец. Даже не потребовалось подплывать ближе, чтобы понять, кому она принадлежала. Все было ясно и так. Ни один человек в мире не способен продержаться в ледяной, трехградусной воде дольше десяти минут и суметь так далеко отплыть от берега. Люди не могут выносить экстремально — низкие температуры. Зато это прекрасно получается у протистов. Как у этого мертвеца, который, судя по направлению движения, собирался добраться до Валаама, но, не умея плавать при жизни и не имея элементарных моторных навыков пловца, сильно отстал от своей стаи.
Выругавшись, Долин сдвинул ручку газа на максимум, и катер, подпрыгивая на волнах, заскользил к острову. На котором, возможно, уже не осталось ни одного живого человека…
Глава 9
Ночь на Валаам опустилась как всегда неожиданно. Словно кто‑то дернул рубильник, и сумрак мгновенно сменился тьмой. Но парочку, прогуливающуюся в обнимку по берегу острова, это ничуть не смутило. Вдали на паромах зажглись огни, развели костры в бочках при поселке — хоть немного, но дорогу до общины видно. Да и у Платонова, коменданта поселка, был с собой фонарь.
Запустив руку под тулуп спутницы, комендант дотронулся до мягкого живота девушки и зажмурился от удовольствия.
Надя, медсестра и соседка Долина, хихикнув, низким грудным голосом попросила:
— Ну хватит. У тебя ручищи совсем холодные.
— Эх Надька — Надька, — вздохнул Платонов, неохотно вытаскивая из‑под тулупа руку, — и почему мне с тобой так хорошо?
Девушка игриво улыбнулась.
— А такая вот я красавица и умница.
— Твоя правда. — Остановившись, развернув спутницу к себе, Платонов положил руки на плечи девушки. — Слушай, переезжай уже жить ко мне. Гляди, я еще молод, комендант, есть свой дом. Со мной ты как за каменной стеной. Тебя никто не обидит, никто не скажет плохого слова. А скажет, — Платонов потряс перед собой пудовым кулаком, — прибью на месте.
— Хватит, Паша. — Передернув плечами, Надя скинула руку мужчины и продолжила путь к поселку. — Мы уже говорили об этом. Я не пойду к тебе.
— Да почему?! — начал закипать не терпящий отказов комендант. — Все из‑за твоих хахалей? Так хочешь, я их вмиг отважу?
— Не смей никого трогать! — прикрикнула на мужчину женщина. Смутившись, опустив взгляд, прошептала: — Мой дом — моя последняя память о муже. Я никогда не уеду из него.
Пожевав губы, обругав про себя давно почившего соперника, Платонов проворчал:
— Легко тебе сказать: не смей. Думаешь, мне легко видеть, как к тебе шастают другие мужики. Да я их порвать готов! Понадобится — на самом деле убью! А тебя заберу силой!
Внимание волевого и сильного мужчины польстило девушке, она игриво улыбнулась.
— Ну — ну, Паша, только без угроз. Или пожалуюсь Акимову.
Вмиг поостыв, Платонов тем не менее продолжил бравировать собой:
— Акимов мне не указ. Начнет зарываться, тут же поставлю его на место.
— Тогда что ж ты еще не стал главой общины? — лукавым тоном поинтересовалась девушка.
— Пусть сам командует. Заслужил. И связываться с ним — себе дороже. Вдобавок только Акимов может держать в узде этого психа — Долина. Остальных он вообще не слушает. — Вспомнив кое‑что, Платонов сказал: — Кстати, Надюша, ты ж говорила, что Дух тебе не нравится. Переедешь ко мне, больше его никогда не увидишь и не услышишь.
— Я и так его никогда не слышу. Он мой самый тихий сосед, — хохотнула девушка. Посерьезнев, зябко поежившись, она обхватила себя руками и призналась: — Только он меня пугает. Странный он. Никогда не здоровается, никогда ничего не говорит. Появляется неожиданно, потом исчезает. Ходит, пялится в землю. Думаешь, что он тебя не видит, а он на самом деле следит. Так и зыркает по сторонам. А иногда у него такая рожа, что жуть. Ходит весь заторможенный, на лице ни одной эмоции, а глаза прозрачные и пустые. Как у покойника. Просто нелюдь какой‑то. — Вздрогнув, девушка подняла воротник тулупа и втянула голову в плечи. — Страшный он. И непонятный. Хотела пригласить его к себе, так он ни в какую не хочет идти.
— Даже не надейся затащить его в койку, развратница, — насмешливо хмыкнул Платонов. — Духа не интересуют женщины.
— То есть, он из этих?
— И не из этих, — покачал головой Платонов. — Видать, у него что‑то не в порядке с аппаратом. А может, ему вместо нормальных женщин больше нравятся покойницы. — Он махнул рукой. — Короче, черт с ним. Забудь о Духе и переезжай ко мне. Мне будет спокойнее, если ты будешь подальше от этого ненормального. Он…
— Т — с-с! — внезапно зашипела девушка и принялась настороженно вертеть головой, прислушиваясь к звукам в ночи. — Паша, ты слышишь?
Платонов замер. И вправду, вдали будто бы жужжало насекомое. Причем громкость звука постепенна нарастала.
— Катер, — через несколько секунд определил комендант.
— И кто это может быть?
— Дух, кто же еще? Только странно… кажется, он идет на полном газу. — Платонов поморщился. — Идиот. Перевернется ведь.
Прикрыв ладонями рот, девушка прошептала:
— Господи. Неужто что‑то случилось?
Платонов поджал губы. Если Долин рискует, значит, дело плохо.
Нашарив в кармане куртки фонарик, комендант включил его и направил в сторону озера. Круг света хаотично заметался по черной воде. Влево — вправо, двинулся дальше, как вдруг замер, упав на что‑то круглое и черное, болтающееся над водой неподалеку от берега.
Моментально поняв, что это человеческая голова, облепленная длинными мокрыми волосами, Платонов выключил фонарик.
— Что это было? — сдавленным голосом спросила девушка. — Я что‑то видела. Зачем ты выключил фонарь, Паша?
Притянув девушку к себе, Платонов поцеловал ее. После развернул в сторону леса и шепотом велел:
— Беги. Через сотню метров будет дорога до монастырской пристани. В поселок не возвращайся, беги прямо к пристани. Не смей останавливаться. Ты знаешь, где ключи от моего катера. Возьми на борт еще нескольких человек и сразу отплывай.
Надя прижала к груди руки и затрясла головой.
— Что происходит, Паша?
— Ты все понимаешь.
— А ты?
— Мне пятьдесят пять лет, дурочка, у меня больные колени. Мне не успеть добраться ни до поселка, ни до монастырей. Они меня легко догонят. А теперь… — он подтолкнул девушку в сторону леса и командным голосом, которым в прошлой жизни гонял своих подчиненных, громогласно рявкнул: — Бегом!!! Пошла отсюда!!!
Вздрогнув, девушка глянула на коменданта. Но тот уже отвернулся и топал по берегу прочь от поселка. Всхлипнув, Надя сорвалась с места и побежала к дороге.
Убедившись, что девушка послушалась, Платонов включил фонарик и помигал им протистам. После, вспомнив поучения Долина, замахал руками и побежал трусцой.
— Сюда! Давайте, уроды, выходите по одному! — На бегу Платонов выхватил из кармана рацию и заорал в нее: — Акимов! Мать твою, Акимов, немедленно ответь!
— В чем дело? — мгновенно отозвался встревоженный голос главы.
— Эвакуируй общину, Игорек! У тебя пять минут! Все, конец связи!
Бросив рацию, Платонов припустил еще быстрее. Кряхтя от едкой боли в коленях, он бежал вдоль берега, когда из воды впереди него вышел здоровенный протист под два метра ростом.
Все, отбегался, понял Платонов и, остановившись, подобрал камень поувесистей.
— Ну, иди сюда, урод, — сквозь отдышку выдавил из себя комендант. — Черепушку‑то я тебе раскрою…
Из тьмы сбоку от коменданта беззвучно выбежал мертвец. Врезавшись в мужчину, он легко сбил его на землю, прыгнул на него сверху и одним рывком вырвал из его щеки кусок плоти.