Взяв за основу деления сферы жизнедеятельности войск, мы выделили несколько групп угроз.
1. Упущения и даже преступные действия при решении проблем тылового обеспечения, недостатки в эксплуатации и хранении оружия, боевой техники и боеприпасов.
2. Просчеты в мобилизационном планировании и мобподготовке войск.
3. Проблемы в постановке боевой подготовки, обучении военных кадров.
4. Издержки при решении организационных и кадровых вопросов.
5. Снижение уровня морально-политического состояния войск и их лояльности (прежде всего командных кадров) существующему режиму.
Начнем рассмотрение этих угроз с последней в перечне (но не по важности) группы.
Незыблемость Советской власти и диктатуры пролетариата (в виде диктатуры коммунистической партии и ее вождей) в 20-х годах прошлого столетия не представлялась очевидной. Более того, большевистская доктрина построения социализма базировалась на том, что только пролетарские революции в ряде европейских стран, как минимум, обеспечат мирную и поступательную работу по достижению поставленной цели в Советской России и СССР. Лишь в 1925 г., выступая на V расширенном пленуме ИККИ, а затем и на заседании Политбюро, И. Сталин огласил свой тезис о возможности построения социализма лишь в одной стране[195]. И только через девять лет — в 1934 г., на XVII съезде партии («съезде победителей»), он смог заявить, что внутренних сил, способных свергнуть Советскую власть, уже не существует[196].
Поэтому все, что было связано с обеспечением политической лояльности войск, которые гипотетически могли «повернуть штыки» против большевистского режима, было весьма актуально в 20-х — начале 30-х годов.
Применительно к теме нашего исследования, политическую лояльность можно определить как степень признания отдельными категориями военнослужащих и войсками в целом легитимности и справедливости существующей политической власти, моральной готовности выполнить точно и в срок любые приказы высшего военно-политического руководства.
В структуре лояльности, как справедливо заметил исследователь данного феномена общественной жизни М. Лазарев, можно выделить три компонента: идеологический, правовой и нравственный[197].
Позиции власти стабильны, когда отношение к ней населения страны и, что было крайне важно в исследуемый период, военных кадров всех уровней характеризуется лояльностью во всех трех аспектах.
Теоретически можно разделить лояльность на три составляющие: режиму, партии и ее лидерам. Но в конкретно-исторической обстановке, сложившейся в 20-х — начале 30-х годов, это было неприменимо.
Открытые (пусть даже в узком кругу) нелояльные высказывания в отношении высших должностных лиц государства, партии и РККА однозначно воспринимались чекистами, армейскими и флотскими политработниками, а также многими командирами как контрреволюционные проявления. Они видели в этом потенциальную угрозу Советской власти. Поэтому, к примеру, были проведены специальные мероприятия в связи со смертью основоположника партии и государства В. Ленина, направленные на недопущение каких-либо антибольшевистских выступлений, в том числе и в войсках. В специальной шифротелеграмме всем полномочным представительствам, губернским и особым отделам ОГПУ Ф. Дзержинский потребовал выявлять настроения масс, не допускать паники, «оказать все содействие для поднятия духа армии»[198].
Крайней степенью нелояльности являлось предательство, измена Родине в трактовках Уголовных кодексов 1922 и 1926 годов.
В этом плане чекистов больше интересовала такая социокультурная группа командных и административных кадров, как бывшие офицеры. Из их общей массы органы госбезопасности выделяли несколько категорий. Критерием являлась потенциальная опасность для Советской власти и большевистского режима.
Бывшие офицеры и генералы ранжировались чекистами следующим образом:
1) те, кто воевал в составе белогвардейских армий или находился на занятой территории;
2) окончившие Академию Генерального штаба, либо причисленные к Генеральному штабу до октября 1917 г.;