Теперь об Анжеле. Гелечке, как зовёт её мама, или Джели, как зовут её братья и папа.
Она пятилетний ангелок, но со свойственным развитому ребёнку озорством, выдумывает игру в прятки с няней. Спрятавшись за тяжёлую портьеру, она кричит нянечке, что можно искать. Няня делает вид, что не замечает носков, выглядывающих из-под занавески, ходит в дальней стороне большого зала. Там рядом камин, она даже в дымоход заглядывает, высматривает там некоторое время.
Вот в такой позе и замечает её садовник, вошедший в дом. Мужчина из бывших зеков, устроенный Оспатычем в дом кума буквально за пару недель до происшествия.
Он, без промедления кидается на женщину, принимается сдирать с неё лёгкую одежду. Она естественно кричит, пытается сказать ему, что рядом ребёнок. Но рот запечатан крепкой мужской рукой, и тряпочки белья разлетаются в стороны. Вот уже полуголое тело женщины лежит на полу. Она потеряла сознание, мужчина, почувствовав облегчение, пристраивает возбуждённый орган к нужному месту. Он наслаждается видом женской тайны, готовой принять его орган. Вот он какой огромный, по сравнению с маленькими губками щели. Сейчас он проникнет — сразу до дна….
Но что это за короткий свист? Что это впилось в его яремную вену?
Девочка не помнит, как в её ручках оказалась каминная кочерга и не понимает, почему пальцы не послушны, не отпускают орудие, своим крюком воткнутое в шею дядьки. А тот встаёт, выталкивает крюк. И тут же в глаза ребёнка бьёт красная и горячая струя. Геля наконец смогла закричать….
В памяти девочки навсегда остались чёткие снимки. Вот отражение её личика в зеркале: на нём сплошная ярость. Вот крюк кочерги в шее насильника. Вот красная струя, летящая в глаз. Вот её пальчики, неспособные разжаться, выпустить ненужное теперь орудие. Вот мама, наконец прибежавшая на шум. И все снимки-памятки такие ясные, чёткие. В которых можно разглядеть искаженность лица ангела, небритость шеи садовника, кучеряшки на лобке, очнувшейся нянечки, какая-то шатающаяся труба с огромной, чёрной сливой на конце, отражение Анжелочки в слезах мамочки.
Кочергу освободили из плена парализованных пальчиков, выкинули. Через месяц демонтировали даже камин, потому, что у ребёнка начиналась истерика, только от одного вида печи. Месяцы работы психолога восстановили психику ребёнка.
Она росла, училась. В десятилетнем возрасте вновь стала свидетельницей насилия. Крупная девочка из школы избивала слабенькую.
Анжела очнулась в паре метров от драки. В непослушных пальцах рук большой булыжник.
Вновь снимки: подбор булыжника; удар камнем по плечу насильницы; следующий замах для удара по голове; парень, преградивший путь и ухвативший её за руки; кровь из рассечённого плеча.
Скандал замяли.
Через несколько месяцев новая трагедия в доме Княжич: оба сына найдены в состоянии сильного передоза героином. В течении суток оба умерли. Князь и Остапыч в гневе убивают причастных к продаже наркотиков мажорам, которыми стали сыновья.
Анжела присутствует при скандале, когда родители обвиняют друг друга. Мама, обвиняя только мужа, говорит, что не позволит ему воспитывать оставшегося ребёнка. Папа наоборот считает, что она слишком много внимания уделяла дочери, и сыновья нашли чем согреться на стороне.
Повзрослевшая умом Анжела считает своим долгом стать заменой братьям. Она начинает вести себя как парень при отце и как девочка с мамой.
Пугаясь своих воспоминаний — вид крови её всё ещё беспокоит и она, решает обучиться рукопашному, бескровному бою. Отцу понятен интерес дитя, поэтому одобряет её занятия боксом, борьбой, ставшими модными восточными единоборствами.
Она всё чаще замечает за собой приступы агрессии, размышляет о бессознательности в такие моменты. Однажды ей попадается информация о раздвоении личности. Понимает, что тот случай раздвоил её ангельское сознание на два разнополярных: ангела и беса.
Своего беса она боится, говорит родителям, что желает обучаться музыке. Плачущая скрипка успокаивает нервы.
Но мир жесток: часто она видит грубость сильных по отношению к слабым. Её желание немедленно пойти и раскроить череп насильнику, подавляет разум ангела. Он напоминает агрессору о равноценности наказания — нельзя казнить всех подряд, нужно вначале осудить преступника. И Геля решает изучать юриспруденцию: создать в своём разуме ещё одно существо — адвоката преступника, а вернее оправдывать действия беса перед ангелочком.