"Головка четвёртая. Недописанная. "ЗАБОТЛИВЫЙ отец"
Сорокин любит своих дочек. Он подглядывает за ними сквозь проделанную в кабинке душа и туалета дырочку. Нимфетки, которых он воспитал для того, чтоб на них любоваться. В этом нет никакой педофилии. "Ибо я их даже ни разу не осквернил своим большим пенисом. Лишь изредка гладил ладошкой их пипки и попки, когда они сладко спали. Я берегу своих дочурок", - признался сам писатель и написал эти слова.
Головка пятая. "Лаборатория Сороки".
Писатель прошелся по всем своим владениям. Заглянул в подвал, на веранду. В мансарду. Подошел к огромному застекленному шкафу. За стеклом как в медицинской или химической лаборатории стояли склянки с жидкостью. На банках были надписи наподобие "Жанна Тимуровна , 23.09. 2003" или "Алексей Николаевич, 05.02.2011" Баночек были многие тысячи. Сорока открыл стеклянную дверцу, отодвинул ее и вытащил первую попавшуюся склянку со светло-желтой, как лимонад жидкостью. Банка была датирована 98-м годом. Сорокин, бережно держа в руках пузырек, словно это был флакончик дорогостоящих французских духов, рассматривал его содержимое. Затем он отвинтил колпачок и вдохнул в себя исходящий из пузырька аромат. Принюхавшись, писатель томно закрыл глаза:
- Помню, это был август 98-го. Дефолт. Киренко, киндер-сюрприз. Хуево мы тогда жили, но жили... и в победу компрадорского капитализма верили. Ко мне подошла женщина и призналась, что ей нравятся мои книги. Она сказала, что находит их гениальными. Молодая женщина предложила мне провести ночь с ней. Мы пошли в ресторан, где я почти ничего не съел. Хотя она меня угощала и обещала заплатить за нас двоих. После мы поехали к ней домой. Это был романтический вечер. Она разделась, оставшись в одних черных чулках, и спросила меня:
- Что хотели бы Вы, чтобы я для Вас сделала? Меня зовут Людмила.
- Людмила? У вас есть какая-нибудь ненужная баночка или бутылочка?
- Есть, бутылка из под вина, - она полезла в холодильник и достала оттуда тару.