Идеология наркогитлеризма включает в себя и национал-морфинизм. Или дэзоморфинизм, если нету денег на "герыч". Партия "Наци-анал - сосиалистский деграданс" допускает это как единственно верный способ поддержания существования своего лидера.
Ильяс стебался и глумился над простым русским народом. Называл его быдлом, хотя сам, если посмотреть со стороны, был не лучше, а хуже, чем это быдло. Быдло, по крайней мере, не желало уничтожения своей отчизне и не сидело на дезоморфине.
Аннигилина нюхает фенамин, глотает таблетку экстази и в завершение процесса клеит на лоб голландскую марку ЛСД с изображением британского голубого кота. Ильяс засучивает до локтя свои ужасные толстые, покрытые гноящимися язвами, руки. Рубцы, гнойнички, фурункулы, проказы, гематомы покрывают их - весь букет. И это только руки. Остаётся гадать, что у него на остальном теле. Верный спутник Ильяса - наполненный "коаксилом" шприц. Ильяс беспристрастно вмазывается и облегченно вздыхает. Свирепые глубоко посаженные черные, как уголь глаза, где непонятно, есть ли в них зрачок или нет, не предвешают ничего хорошего для государства РФ. Вся Россия должна быть расчленена на мельчайшие независимые друг от друга территориальные единицы. Все регионы превратятся в отдельные государства, все районы, все города, все поселки, села, деревни, хутора будут самостоятельными автономиями со своим президентом, правительством, армией и службой безопасности. Крым вернем Украине, дальний восток продадим японцам. Алтай и Байкал китайцам. Все что не получится продать, расчленим на части.
- Министерство иностранных дел села Бережково подает ноту протеста деревне Загривки. Мы вас поняли. Тысячи междуусобных княжеств. Раздробица и анархия, - вставил слово Елеазар.
- Миллионы независимых населённых пунктов. Каждый дом станет автономным. Каждый сарай перейдёт на самоуправление. Полная автаркия. Государство в отдельно взятом человеке. Это будет торжество индивидуализма и западной парадигмы развития общества, - Ильяс, вмазавшись дозой в два куба, поднял многозначительно вверх неразгибающийся разбухший указательный палец.
- Павлусь, иди ко мне. Вмажь меня. Я знаю - у тебя глаз намётан. Ты не промахнёшься, - Ильяс позвал Павленского.
- Как я к тебе подойду? Ты что не видишь? Я себя прибил гвоздями к столу, - Павленский развёл руками, показывая, что оно ничего не может сделать со своим положением.
- Э, принесите кто-нибудь гвоздодёр. А то вот тут молодой человек из-за стола встать не может.
- Не надо гвоздодёр. Сейчас попробую чего-нибудь придумать, - Павленский попытался рвануть изо всех сил, но стол покачнулся, и все стоявшие на нем бутылки, банки, миски и бокалы попадали на пол.
- Тише, долбоёб! Ты мне так стол перевернёшь, - Сорока прикрикнул на Павленского. Тот виновато опустил голову:
- К сожалению, ничего не могу поделать. Вы лучше сами ко мне подсядьте. У вас это должно получиться.
Ильяс Разоренко нехотя привстал и перебрался на ту сторону стола, чтобы подсесть поближе к дезоморфиновому торчку, которого в некоторых кругах почему-то величают художником. Обезжиренный высохший молодой тип, похожий на зомби с квадратным отсутствующим взглядом, улыбнулся и протянул Ильясу наполненный тёмно- жёлтой жидкостью узкий инсулиновый шприц.
- Да у меня есть. Вот, - Ильяс достал пачку "коаксила".
Петька выбросил колёса и поморщился.
- Зачем ты эту дрянь вмазываешь? Там же кремень! Засоришь свои вены, забьёшься, как старый унитаз. Вон, у тебя уже абсцессы на руках пошли. На, попробуй. Ширнись лучше моим. У меня своё, домашнее. Сейчас сварил - специально думаю, угощу гостей. А тут, я смотрю, только ты в теме, братан.
- Аннигилине предлагал? - Ильяс взял из рук Павленского шприц и начал рассматривать его на свету.
- Та она не ширяется.
- Басковой впаривал?
- Она сказала, что кислоту котирует. А вот кодеинового ширева побаивается.