- Ну что, блядь, чудите там небось уже по полной программе?
- Ага. Уже все разделись и говном обмазались.
------******--------
- Сейчас я приеду и всех вас выебу. Подвергну, блядь, анальным мукам, - яростно пригрозил Епифан, но было в этой угрозе что-то любовное и трогательное.
Пахом повесил трубку своей старенькой раскладушки "нокиа". Он доложил Сорокину и всем присутствующим:
- Епифан едет. Хочет вас всех анально покарать.
- Пускай едет, коли не шутит. Жорж, иди открой для него калитку и дверь оставь незапертой.
Епифан приехал, чуть запыхавшийся. Он приехал на такси из театра. Стартанул прямо после спектакля, чтоб поздравить уважаемого писателя.
- Ну, здравствуй, Владим Георгич! Долгая лета! Прими мои сердешные поздравления, - Епифан крепко пожал руку писателю, так что у того свело кисть, и захрустели фаланги пальцев.
- Тише ты жми. Не на джостик нажимаешь, - сказал Сорокин, тряся рукой после крепкого рукопожатия.
- Извини, Георгич, что ничего тебе не дарю.
- А чё так, денег нет? Хоть бы пузырь привез - в коллекцию.
- К чёрту формальности. У тебя итак всего до хуя. Считаю, что лучший твой подарочек - это я, как пел Папанов в "ну погоди". Вот и решил скрасить ваш досуг. Шишка у меня уже, кстати, встала.
- Тогда прошу любить и жаловать, братишка. Гости тебя уже заждались. Пройдём со мной. Покажу тебе, как я живу.
*-*-*+-+*+-+*-*-*
Выскочил участник "битвы экстрасенсов" Пахом, весь в говне, и, изображая цаплю, замер на одной ноге, обхватив стопу другой, приветствуя Епифана курлыканьем.
- И ты здесь, поехавший. Ну все в сборе.
Епифан прошёл дальше. Поднявшись в банкетный зал, он увидел большое скопление голых пьяных и сраных тел. Как мужских, так и женских. Епифан поспешно расстегнул ремень от "армани", отшвырнув его на диван, затем стянул с себя брюки от "гуччи". Сняв ботинки от "Карло паззоллини" он остался в белой атласной рубашке от "дольче габано" и в бархатном чёрном галстуке от "версаче". Семейные трусы "агент провокатеур" с отсеком для члена в виде хобота он также спустил, и они бесшумно упали на пол. От Епифана остро пахло одеколоном от Антонио Бандэроса. На его левой руке сверкали золотом высшей пробы швейцарские часы "ролекс".
- А ну встали все по стойке раком! Прогнулись буквой "г" и ягодицы раздвинули.
Девушки выстроились в ряд, опустились на колени, сверкая голыми жопами, и сделали то, о чём их попросил Епифан.
- Ебу по старшинству! - сказал Епифан и приступил к своей первой партнерше, которой оказалась пятидесятилетняя Светлана Баскова. Женщина с короткой стрижкой типа "ёжик". Жопа у неё была такая же заросшая, как и вагина.
Епифан погладил мохнатую промежность бабы, нащупал пальцами задний проход - в чёрных дремучих зарослях найти заветную дырочку было непросто. После того, как искомое место было найдено, Епифан засадил туда свою эрегированную елду.
Баскова в очередной раз застонала. Епифан вошёл несколько раз, придерживая корпус Басковой. Тем временем Баскова подобрала пустую бутылку из-под "ЕВРЕЙСКОЙ водки" и засунула её во влагалище - все никак не могла успокоиться.
Пахом подошёл спереди к Басковой и засунул ей своего писуна, чтоб та не стонала так громко.
Епифан, пока пялил Баскову, захотел глотнуть бухла.
- Поднеси-ка мне вон ту бутылку, - попросил он Нойза эмси, отдыхавшего в кресле с дымящимся косяком, свободной левой рукой указав на стоящую на столе литровую бутыль шампанского "Доска".
Нойз эмси послушно принёс артисту эту бутыль, в которой был не литр, а чуть меньше - 0,75.
Епифан открыл зубами пробку и выплюнул её на пол. Пробка покатилась под стол.
Шнур подобрал упавшую пробку и вставил себе её в жопу, видимо, небеспочвенно опасаясь домогательств со стороны Епифана.
Сделав несколько жадных глотков пойла, Ептфан понял, что это не шампанское, а моча в чистом виде. Причём не чья-то, а человеческая урина.
- Блядь, ссаки, а не вино! - Епифан разозлился и, размахнувшись, ударил этой бутылкой по башке Баскову. Пузырь ссаного "шампусика" раскололся вдребезги об голову женщины, и вся моча покрыла её голое туловище, стекая по спине, по дряблым маленьким грудям, по небритым волосатым ногам, капая на пол. Вместе с мочой потекла из пробитой макушки багровая кровь. Но Баскова в исступлении не почувствовала боли. Она кончила.
*-*-*-*+*+*+-+-+*
Епифан приступил нахлобучивать другую, жирную хипстершу Валерию Гей Германику. Пока он её насиловал в жопу, Пахом, Шнур, Нагиев, Мэддисон и Давидыч решили помочиться на её изогнутую спину, которая была в складках и целлюлитных бляшках. Перед этим мужики выпили много пива, литров 30 на пятерых, поэтому неудивительно, что они отливали так долго. Зажурчали золотые ручьи, потекли солёные реки. Урина лилась рекой. Под Германикой, застывшей в позе Г, шумело волнами настоящее озеро, обдавая своей теплотой колени и икры одарённой барышни. Германика не упускала шанса и открыла рот. Удостоился чести заправить её под завязку сам Нагиев. Он воткнул свой уставший от плотских утех пистолет и начал сливать свой "бензин". Нагиев ссал долго - минуты полторы. Струя была мощная. Брызги летели в стороны. Германика эти брызги старалась поймать ртом. Она была жадна до урины. В то время пока режиссёрша "школы" пила мочу ведущего программы "окна", её тело поливали из шлангов все остальные. Кто хотел - тот подходил и присоединялся. Не осталися равнодушными даже негр Жорж и моралофаг Яшин, "совесть современной золотой молодёжи". Джигурда отвлекся от ебли и тоже подошёл справить малую нужду. Теперь Германика ловила ртом струю Никиты, обладателя рычащего баса. Никита сменил иссякшего "заправщика" Нагиева, который, вмазавшись найденными случайно спидами, пошёл теперь пялить артистку и депутатшу Марину Кожевникову, которая так же соизволила приехать на торжество. Её подбросил до сорокинского особняка жирный депутат-журналист Хинштейн.